Дорога в зиндан

Свидетельства бывшего заложника

Вспоминать черные моменты своей жизни очень неприятно - опять чувствуешь пережитые отчаяние, боль, обиду или ужас. Вернувшись в январе 2000 года из более чем трехмесячного чеченского плена, я сказал себе, что постараюсь никогда больше не возвращаться к пережитому ни в мыслях, ни в словах, ни в поступках. Но со временем боль и обида затихли: журналистский долг заставляет говорить и писать о проблеме заложничества снова и снова. Наверное, в чеченском зиндане тогда сидел не просто заложник, а, скорее, репортер, размышляющий, как лучше написать о похищении и плене. Это-то и помогло сохранить душевное здоровье.
Похищения людей с целью выкупа на Северном Кавказе во второй половине 90-х годов приняли массовый характер и не прекратились до сих пор, хотя федеральная власть вроде бы контролирует ситуацию во всех районах Чечни и соседних с ней республик. Об этом говорят недавние похищения сотрудника Международного Красного Креста и его родственников в Грозном, заместителя начальника республиканской налоговой инспекции в Знаменском, директора крупной чеченской строительной фирмы в Шали. Единственное, что изменилось с приходом федеральных сил в Чечню - масштаб похищений. Остались в прошлом громкие дела с исчезновением представителей центральной власти, иностранных специалистов и журналистов. В зинданы попадают все больше простые сельчане и солдаты, за освобождение которых родственники платят не более 5-10 тысяч долларов.
Раковая опухоль преступности 1997-1999 годах в Чечне давала свои метастазы в соседние Ингушетию и Дагестан. Наиболее показателен в этом смысле пример Ингушетии, в которой местные банды, специализирующиеся на похищениях, тесно взаимодействовали с чеченскими, отдавая им заложников на "хранение". Дело тут, мне думается, не в том, плохая или хорошая была республиканская власть в Ингушетии, причастен ли был или нет к похищениям бывший министр внутренних дел Ингушетии Дауд Коригов, отсидевший даже какое-то время в московском СИЗО, имел ли процент с выкупов за заложников бывший президент Руслан Аушев, на что намекали его недоброжелатели. Причина, по которой поездка в казалось бы тихую и мирную Ингушетию становилась смертельно опасной для любого приезжего, несколько иная.
Каким образом бандиты увозили своих жертв в Чечню через многочисленные блок-посты, мимо которых и муха не должна была пролететь незамеченной? Мне кажется, что блок-посты превратились в проходной двор для бандитов и террористов не потому, что дежурным милиционерам шел некий приказ "сверху" быть снисходительным в такое-то время к таким-то автомобилям. О беспрепятственном проезде бандиты договаривались с конкретным милиционером на конкретном посту, подключая родственные и дружеские связи. Никакой начальник не мог запретить подчиненному пропускать машины без досмотра, потому что в следующий раз о такой же услуге могут попросить и его. То есть низкую эффективность заградительных заслонов на чечено-ингушской границе я объясняю не чьей-то злой волей, а круговой порукой и кровнородственными связями вайнахов. И прекрасно помню, что меня с мешком на голове и связанными руками свободно, без единой остановки вывезли из Ингушетии в Чечню.
В конце сентября 1999 года я поехал в командировку в Ингушетию писать о беженцах из Чечни и ждать начала активных боевых действий. В Назрани уже собралось несколько десятков коллег из России и других стран, и единственная приличная местная гостиница "Асса" стала напоминать Вавилон - по вечерам в баре и ресторане собирались шумные компании разноязыких журналистов, большинство из них были знакомы по предыдущим командировкам на войну. Встретил я там и давнего друга Ильяса Богатырева, привезшего в Ингушетию съемочную группу бельгийского телевидения в качестве продюсера. Немного удивился: Ильяс был заложником в Чечне в 1997 году, когда работал во "Взгляде", но желания ездить в "горячие точки" у него не убавилось.
4 октября 1999 года водитель-ингуш, услугами которого я пользовался, предал меня и завез в лапы к бандитам прямо в центре Назрани недалеко от республиканской больницы. Напали, скрутили руки, надели на голову мешок, попутно ограбили, отняв часы, золотую шейную цепь, документы и деньги. В первые дни плена именно контрасты до и после нападения доставляли особенно мучительную боль - в Назрани остались друзья-журналисты, долгие совместные ужины в кафе, шутки, смех и обсуждения рабочих планов;а здесь я был один среди бандитов, некоторые из которых скрывали свои лица под масками, скован наручниками. Меня ставили к стенке, угрожали автоматом и стреляли мимо.
Теперь я знаю, как называется село, где я был пленником. Орехово. Спустя две недели бандиты перевезли в другое село, подальше от федеральных войск. Подозреваю, что это был Валерик или Шалажи. Здесь на цепи, в почти полной неподвижности, пришлось провести больше месяца. Село сильно бомбили и обстреливали, все ходило ходуном, зато было тепло (охранники дали рваное ватное одеяло) и кормили лучше. Пару раз даже принесли мясо.
В начале декабря 1999 года меня отправили в горы. Там жил в вырытой специально под заложников землянке вместе с двумя автоматчиками. Опасностей было не меньше, чем в селе. По горам бродили непонятные вооруженные люди, которых охранники боялись не меньше моего, опять же регулярно бомбили (однажды штурмовик шарахнул бомбу или ракету совсем близко от нас, я с содроганием ждал, когда он пойдет на второй круг, но он почему-то не вернулся), по ночам мы слышали вертолеты. Обычно охранники разделялись: если один следил за обстановкой вокруг, то другой не спускал с меня глаз. Спали они всегда по очереди и очень чутко, чему я не раз был свидетелем. С оружием не расставались ни на минуту. Землянка стояла на крутом склоне горы, закрывавшей чахлое зимнее солнце, и я никак не мог сориентироваться, где юг. Обзора тоже не было - вокруг был густой буковый лес и ручей.
Освобождение прошло буднично и тихо. 13 января приехали какие-то люди, приказали собираться, повели с завязанными глазами вниз, к дороге, посадили в "ниву". Ничего не объясняли. Ехали довольно долго, потом кого-то ждали. Наконец в машину подсел незнакомый по голосу чеченец, спросил мою фамилию. Дальше я ехал на его УАЗе, не зная, куда. Долго собирался с мыслями, как бежать, не подвох ли это, пока незнакомец не предложил хорошую сигарету и не сказал, что мы едем домой.
Всплеск похищений начался в середине 1997 года. Но если в Чечне каждое громкое преступление такого рода широко освещалось в прессе (в том числе и потому, что жертвами киднеппинга были сами журналисты), то аналогичные происшествия в Ингушетии оставались за кадром. А зря: сюжеты некоторых из них были трагическими, как пьесы Шекспира, и захватывающими, как голливудские боевики.
Судьба бывшего вице-премьера Ингушетии Валерия Фатеева и его жены Ольги Успенской наиболее показательна. Фатеев, выйдя в отставку, продолжал заниматься бизнесом в республике и вскоре попал в поле зрения банд. После неудачной попытки его захвата преступники сконцентрировали внимание на Ольге Успенской. В июле она вместе с водителем-ингушом и телохранителем-казаком поехала на центральный рынок Назрани за продуктами. Никто из них не мог предположить, что шестеро бандитов, вооруженных двумя ручными пулеметами, двумя автоматами и штурмовым гранатометом "муха" уже следят за "волгой" Успенской. Оптовый рынок, куда приехала женщина с сопровождающими - одно из самых оживленных мест в Назрани, но это не смутило бандитов. Когда "волга" стала выезжать с территории рынка, дорогу неожиданно преградили "жигули". Оттуда выскочили люди в масках, открыли беспорядочный огонь поверх голов и бросились к "волге". На рынке поднялась страшная паника, водитель-ингуш выпрыгнул из машины и спрятался за бетонным забором, а Ольга Успенская упала на пол заднего сиденья.
Не растерялся только телохранитель Сухоруков. Прямо из салона машины он открыл огонь из автомата по нападавшим и застрелил двоих из них. В перестрелке Сухоруков получил множество ранений, но продолжал вести огонь, пока у бандитов не сдали нервы и они не уехали на своих "жигулях". Как ни странно, Успенская не пострадала.
Милиция тут же организовала погоню. Бандиты на окраине Назрани пересели в угнанный тут же грузовик, и в соседнем селе им встретилась патрульная милицейская машина, в которой были зам министра внутренних дел Яндиев и оперативники Дзейтов и Дзауров. Бандиты напали на них, захватили в заложники одного из милиционеров и угнали их машину. В следующем селе, по которому проезжали бандиты, милиционеры обстреляли их, но поняв, что коллега в заложниках, опустили оружие. Бандиты доехали до ближайшего леса и разбежались.
Позднее в руки правосудия попался только один из дерзких преступников - некий Адам Цечоев (по приговору получил 15 лет тюрьмы). Однако злоключения семьи бывшего вице-премьера Ингушетии на этом не закончились. Спустя какое-то время Ольгу Успенскую все-таки похитили. Валерий Фатеев поехал в Урус-Мартан спасать жену, но и сам был захвачен в заложники. Обоих освободили только через несколько месяцев, заплатив большие деньги (сумма не разглашается, но, по некоторым данным, на выкуп ушло не менее полумиллиона долларов).
Когда в 1998 году в Назрани судили неких Бокова, Кушагова, Темирбулатова, Кондухова и Картоева за похищение на рынке в Малгобеке гостившего в городе Евгения Щеклеина, родственники подсудимых планировали похитить судью, чтобы затем обменять на преступников. На том процессе усиленная охрана из числа сотрудников ОБОП была даже у секретаря суда.
Судья республиканского суда Хасан Яндиев говорил мне, что на каждом значимом процессе ОБОП выделяет ему телохранителей. Судьи хорошо помнят, как в 1999 году неизвестные обстреляли здание суда из гранатомета и подбросили записки с угрозами похищения.
В июне 1999 года в заложники к боевикам попали три офицера Назранского погранотряда - Иван Сальников, Владимир Нефедьев и Алексей Федосеев. Произошло это в горном Джейрахском районе Ингушетии, где они проезжали на служебном УАЗе. За рулем был водитель-контрактник Виктор Соколов. На горной дороге они увидели легковушку со включенной "аварийкой" - ее владелец умоляюще поднял руку. Хотя этот водитель дважды обгонял их, офицеры ничего не заподозрили, решили помочь с ремонтом, покурить, размяться. Неожиданно из кустов выскочили трое неизвестных, вооруженных автоматами и гранатометом, приказали пограничникам лечь на землю. Все четверо военных были жестоко избиты прикладами и ногами, разоружены, их вповалку положили в багажник УАЗа, приказали лежать тихо и повезли.
Впереди был милицейский пост "Гранит-55". Бандиты приказали майору Сальникову договориться с милиционерами о беспрепятственном проезде. Выбора у майора не было и он пошел. Едва отойдя от машины, он закричал: "Там заложники!" и бросился в лес. Вслед ему начали стрелять и ранили в ногу. Из всех четверых захваченных пограничников повезло только водителю Соколову - ему удалось бежать во время суматохи.
Бандиты предъявили милиционерам ультиматум - если не пропустят, то все пограничники будут убиты. Начальник поста Магомед Даурбеков решил пропустить боевиков, которые опять захватили раненого майора Сальникова. На границе с Чечней преступники бросили машину, дальше повели пленников по горам пешком.
Позднее два участника того нападения - Магомед Гиреев и Алаудин Евкуров - попались и были осуждены на 16 и 14 лет тюрьмы особого режима. Начальник поста Магомед Даурбеков за неисполнение служебных обязанностей получил год заключения. Но судьба похищенных офицеров печальна - все они были замучены в плену.
Начальник ингушского ОБОП Магомед Яндиев, вытащивший в свое время меня из чеченского плена, сообщил, что в данный момент похищенными числятся три человека - один местный, которого, возможно, содержат в Пригородном районе, и двое рабочих из Нальчика. Они были захвачены в середине прошлого года, и с тех пор новых случаев похищений в Ингушетии по официальным данным не зафиксировано. Однако по неофициальной информации, заложников в этой республике на два порядка больше, поскольку большинство из них, как в случае с недавно освобожденным Миннагаязом Мусиным, содержатся на положении рабов и их никто из родных не ищет.
Один из ингушских общественных деятелей Бекхан Хабриев говорил мне, что влиятельные и богатые семьи республики не занимаются киднеппингом, это, по его словам, удел "всякой шушеры, не умеющей зарабатывать на нефти и офшорных компаниях".

Компромат.Ру
http://flb.ru/info/0.html
Дмитрий Бальбуров, Корреспондент \"Московских новостей\"
специально для Компромат.Ru
12.04.2002