Выгребные дожди

При взрыве радиоактивных отходов на ПО «Маяк» в 1957 году были облучены тысячи людей. И более 40 лет Минатом и Федеральное управление «Медбиоэкстрем» при Министерстве здравоохранения скрывают трагические последствия этой аварии.

Хотя радиационное загрязнение Челябинской области продолжается до сих пор: в районе Восточно-Уральского радиационного следа происходят выбросы стронция-90, цезия-137, плутония-238, -241. Пострадавшие люди до сих пор не получают надлежащих пособий и компенсаций за ущерб, нанесенный здоровью.

Татарская Караболка

Сотрудники института социологии РАН получили письмо из Челябинской области:
«В 1957 году в нашей деревне молодежь начали набирать в милицию и отправлять учиться на курсы. Вернувшись, они стали охранять «Заповедник», т.е. (теперь-то мы знаем) то место, где раньше прошел след загрязнения. Не пускали нас ни на наши ягодные места, ни косить сено в покосах.

Особенно это касается села Масукаево. Оно расположено где-то в 1,5—2 км от Русской Караболки, из которой в 1957 году переселили людей, а дома закопали в большие ямы. Наповал умирать в деревне Масукаево люди стали где-то через 10—15 лет после аварии на ПО «Маяк». Много умерло людей в возрасте 45—55 лет. Многие женщины и мужчины ослепли, страдали астмой, белокровием. Умерли брат моей матери и его жена. Оба — от астмы. Брат мамы умер от рака гортани. Муж маминой сестры ослеп и умер от сердечной недостаточности (он из деревни Масукаево). Неделю спустя умерла его жена: она болела астмой и сердечной недостаточностью. В 38 лет умер муж моей сестры от рака легких.

Еще в 1959 году приезжала в деревню передвижная лаборатория, и врачи брали анализы и сразу записывали, кого надо приглашать в филиал Института биофизики (ФИБ). Мою младшую сестру возили, лечили, но от чего, не говорили. Забыла написать, что в нашей деревне рождаются неполноценные дети, т.е. слабоумные, их уже больше 20.

Фарида Халимова, уроженка села Татарская Караболка. Живу теперь в Касли».

Из описания того, как вымирали люди в деревнях Масукаево и Татарская Караболка, ясно, что местные жители погибали от болезней, вызванных радиационным поражением. Какие же дозы должны были получить жители Татарской Караболки? Специалисты ФИБ-4 в 1993 году рассказали нам, что эти дозы могли быть в 5—8 раз больше, чем предполагалось по расстоянию от места взрыва. Но даже с учетом этого дозы от 56 до 280 бэр не могли вызвать эффекта «вымирания» населения. Что же скрыли от нас специалисты Института биофизики?

«Ядерная зима» на Южном Урале

Когда 30 сентября 1957 года жители села Татарская Караболка проснулись, то из окон своих домов они увидели необычное природное явление. В конце лета выпал серый «снег». Им были покрыты крыши домов, деревья, огороды, пашни. По распоряжению районного и областного начальства все жители, включая детей, были срочно мобилизованы на его уборку и захоронение. Люди голыми руками, без респираторов и спецодежды, мыли крыши, стены домов, не зная, какой опасности подвергаются.

Через 40 лет жители села Татарская Караболка пишут: «Мы сеем и пашем на загрязненных землях, косим загрязненные покосы, выгуливаем скот на загрязненных пастбищах, а все население села и животные пользуются загрязненными водами реки Караболка, вытекающей из загрязненной зоны, охраняемой доныне милицией. Дети села Татарская Караболка в плановом порядке по указанию районных и областных начальников в течение 50—60-х годов преступно использовались на ликвидаторских работах. Наша борьба за получение селом статуса пострадавшего населенного пункта не принесла никаких результатов. Кроме того, по негласному указанию руководства областной администрации идет изымание ликвидаторских удостоверений. Население сократилось в 7 раз. Мы брошены на вымирание».

Ответ на вопрос, почему Татарская Караболка не была отселена, нужно искать не столько в халатности областных чиновников, сколько в планах тех, кто проводил в 50-х годах испытания радиологического оружия.

Аварийный взрыв радиоактивных отходов такой мощности в годы «холодной войны», как ни цинично это звучит, мог рассматриваться как неплохой повод для изучения последствий применения оружия массового поражения на основе короткоживущих радиоизотопов.

Уже в первые дни после взрыва 1957 года было установлено, что 80 процентов выброшенных радионуклидов составляли как раз эти самые короткоживущие радионуклиды. И жители села, счищавшие серый «снег» с крыш своих домов, фактически подверглись мощному воздействию радиологического оружия.

В 1959 году финансирование создания радиологического оружия в СССР было прекращено, но Минобороны и Минсредмаш вполне могли завершить свои эксперименты по созданию радиологического оружия на мирных жителях в условиях непреднамеренного взрыва радиоактивных отходов. Может быть, именно этим объясняется фактически преднамеренная халатность по отношению к ликвидации последствий аварии? И подтверждение этой версии есть…

Большой радиационный Бухенвальд

В 1970 году на радиационных загрязненных землях санитарно-охранной зоны Минсредмаш стал производить экспериментальные посевы зерновых и вести выпас скота. Из рассекреченных сегодня документов известно, что в этих зонах трактористы работали в спецодежде, в респираторах и резиновых сапогах. Скот круглосуточно месяцами выпасался только на загрязненных землях, а пастухи жили в специально оборудованных передвижных домиках.

«Секретно» от 2 сентября 1970 года: «Категорически запрещается сдавать зерно, загрязненное радиоактивными веществами, на продовольственные цели и для отправки на экспорт».

«Секретно»: «Запрещается отгружать на экспорт кости с Челябинского и Кыштымского мясокомбинатов».

«Секретно»: «Реализация мясной продукции, полученной в санитарно-охранной зоне, должна осуществляться только в пределах Челябинской области».

Таким образом, в эксперимент вовлекается все население Челябинской области. Комментарии излишни.

«Совершенно секретно» от 14 мая 1955 года: «В Челябинскую область направляется бригада Минздрава СССР для выполнения специального задания Совмина СССР. Бригада будет проводить выборочное медицинское обследование в Кунашакском, Аргаяшском и Бродокалмакском районах».

После выполнения спецзадания Совмина из Минздрава СССР поступает новое положение.

«Секретно»: «Истории болезни больных, <...> сведения о заболеваемости и пораженности лучевой болезнью населения данной местности, а также наименования радиоактивного вещества, вызывающего лучевую болезнь, данные специальных анализов на наличие <...> радиоактивных веществ и их наименования являются секретными документами...».

Въезд в загрязненные зоны посторонним лицам был запрещен. Требовалось специальное разрешение КГБ. Вводится секретное обозначение лучевой болезни: спецпоражение I—II степени АВС I—II ст. Сотрудники спецдиспансера начали исправлять специфические диагнозы на ОРЗ, бруцеллез и даже… насморк. Врачам Муслюмовской участковой больницы сказали: больные излечились.

Одну из 940 больных с хронической лучевой болезнью, «полностью излечившихся», в 1992 году нам разрешили осмотреть в клинике ФИБ-4.

История болезни № 209991.

Магафурова Елена, 1941 г. р. Проживала в селе Курманово до момента эвакуации в 1960 году. До 1953 года постоянно пользовалась водой из реки Теча. Впервые была обследована специалистами ФИБ-4 в возрасте 14 лет в 1955 году Диагноз: ХЛБ II степени. Многомесячное лечение в 1955 году в клинике ФИБ-4 улучшения не дало. В 1971 году болезнь осложнилась тяжелым сепсисом, очаговым поражением костной ткани и другими многочисленными расстройствами. Заключение: отдаленные последствия ХЛБ. Признана инвалидом II группы по общему заболеванию. При осмотре в клинике: больная почти обездвижена, у нее 10 хронических болезней, практически полностью исчезла хрящевая ткань…

Больная пыталась оформить инвалидность в связи с лучевым поражением. Заключение Института биофизики Минздрава РФ: «Данных за инвалидность от профессионального заболевания нет». Подпись: академик РАМН, профессор А. Булдаков.

Формально-то заключение правильное, а фактически — цинизм.

Эксперимент продолжается?

По данным исследований Госгидромета и других федеральных ведомств, в течение 1996 года на территории Восточно-Уральского радиационного следа (ВУРС) дважды наблюдались выпадения суммарной бета-активности, превышающие фоновые значения в 10 и более раз. Годовые выпадения цезия-137 на территории ВУРС превышают региональные в 4,5 раза. Деятельность ПО «Маяк» обусловила дополнительное к фоновому наличие плутония-238, -241 в окружающей среде в радиусе 70 км. В Татарской Караболке суммарный выброс цезия-137 в 1996 году был в 9,8 раза выше среднего по региону.

Сегодня в демократической России люди могут узнать, сколько радиации они поглощают дополнительно к фону, но они ничего не могут сделать, чтобы защитить свое здоровье. Происходит это потому, что государство, подчинив себе медицину и здравоохранение, заставило их работать по двойному стандарту. Врачи часто знают истинный диагноз и подлинную причину заболеваний, вызванных загрязнением окружающей среды, но вынуждены работать по навязанным правилам, сознательно фальсифицируя диагноз.

В советское время с врачей брали подписку о неразглашении государственной тайны. Сегодня подписку не берут, но не согласные с принятыми правилами в системе здравоохранения работать в ней не могут.

В 1992 году в ФИБ-4 нам рассказали, что 940 случаев хронической лучевой болезни — это минимум. Никто не знает, сколько заболевших в действительности: реально — в 3—5 раз больше. Ученые писали, что выздоровление от хронической лучевой болезни невозможно. Но в 2000 году официально на весь мир сообщается, что все российские пациенты, страдающие этим заболеванием, полностью выздоровели и, следовательно, не нуждаются в особой медицинской и социальной помощи, тем более в компенсации за нанесенный ущерб здоровью.

Владимир ЛУПАНДИН,
главный научный сотрудник Института социологии РАН, доктор медицинских наук;

Геннадий ДЕНИСОВСКИЙ, заведующий сектором

P.S. Благодарим «Движение за ядерную безопасность» (Челябинское отделение «Гринпис»).

P.P.S. Работа выполнена по проекту Института социологии РАН без привлечения средств из иностранных фондов.

Новая газета
http://flb.ru/info/9474.html

08.07.2002