Остался месяц до окончания следствия по делу "Норд-Оста"

15 января в здании Московской городской прокуратуры следователь управления по расследованию бандитизма и убийств Владимир Кальчук, возглавляющий следственную бригаду по делу «Норд-Оста», принял делегацию общественной организации жертв терактов «Норд-Ост», в которую в октябре прошлого года объединились бывшие заложники и семьи погибших, от имени которых делегация и пришла к господину Кальчуку. Повод — близящийся срок окончания расследования, намеченный на 23 февраля, и опасения нордостовцев, что они так и не узнают правду о гибели их близких. Господину Кальчуку были заданы главные вопросы, волнующие людей, но по сути он не ответил ни на один. Зато сказал много другого разного.

«Паспорта на стол!» — с этого приказа Кальчука, собственно, встреча и началась.
«РОО «Норд-Ост»? Что это такое! Кто признал эту организацию?» — этим продолжилась.
— Давайте поговорим как человек с человеком, — предложила Татьяна Ивановна Карпова, мать погибшего в заложниках Александра Карпова и лидер организации «Норд-Ост». — Сколько террористов уничтожено? Скольким удалось бежать?
— По нашим данным, все террористы, которые были в здании, уничтожены. Но стопроцентной гарантии дать невозможно.
— А зачем убили всех боевиков?
— Ну убили, и все. Это спецслужбы решают — они рискуют жизнями, когда идут, и я им не вправе ничего говорить, кого уничтожать, а кого нет. По-человечески у меня свое мнение, по закону — свое…
— Считаете ли вы, что на видеопленке, которую опубликовала «Новая газета», таким образом мог быть уничтожен кто-то из заложников? (№ 90 — кадры, относящиеся к 26 октября 2002 года, снятые в 6.51 на пороге театрального комплекса на Дубровке, где неизвестная женщина в камуфляже целится и, возможно, стреляет из пистолета в неизвестного мужчину с закованными назад руками.)
— На пленке никто никого не добивает. Это так журналисты хотят представить, что добивают. Мы назначили экспертизу. Там труп перетащили с места на место, а женщина просто показывает, куда. Мы знаем, чей это труп.
— Чей?
— Не скажу. Вам что-то скажешь, а вы скажете, что брехня.
— Это труп Влаха? (Геннадий Влах — москвич, о котором известно, что он прошел в захваченное здание искать своего сына. — А.П.)
— Да, это труп Влаха. Экспертиза это докажет.
(НЕОБХОДИМОЕ ПОЯСНЕНИЕ. Кальчуку известно, что сын Влаха Роман и его бывшая жена Галина, внимательно изучив пленку, категорически отказались признать в человеке, в которого целится женщина, Геннадия. При этом не соответствует все: осанка, волосы (Влах был с сильными залысинами, у неизвестного человека волосы свисают), одежда (сам же Кальчук предъявлял сыну и Галине совсем иные предметы одежды и обуви для опознания, чем те, в которые одет неизвестный на пленке).
Татьяна Карпова:
— Вы признаете, что было мародерство в зале после штурма?
— Признаю. Ходили спасатели, спецслужбы. Увидели кошелечек, хвать — и себе в карман. Потому что люди. Страна у нас такая. Зарплаты у них мизерные.
— Так вы расследуете факты мародерства?
— Ну что вы… Нет, конечно.
— Каждый день у меня толпа людей. Они в отчаянии. Они хотят знать правду о гибели близких. Матерей из-под машин вынимают… Вы намерены привлекать к ответственности должностных лиц за неоказание помощи?
— Если бы вам дали, как на Западе, по миллиону долларов, все вы бы сразу замолчали. Поплакали немного — и замолчали.
Владимир Курбатов, отец погибшей Кристины, 13-летней артистки мюзикла:
— Я бы не замолчал. Все равно бы правду искал. Когда и где умерла моя дочь? Так и неизвестно.
Адвокат Людмила Трунова (она присутствовала на этой встрече):
— Почему труп погибшего заложника Григория Бурбана был обнаружен на Ленинском проспекте?
— А кто это сказал?
— В Басманном суде в деле есть протокол обнаружения, там — понятые, все как положено.
— Я не знаю этого протокола.
Татьяна Карпова:
— Почему тело Геннадия Влаха кремировано как тело террориста?
— Это к вам не имеет отношения. Вы задавайте вопросы по Карпову.
— Вопрос по Теркибаеву. (Речь о Ханпаше Теркибаеве, одном из членов отряда террористов, покинувшем окруженное спецслужбами здание «Норд-Оста», впоследствии — сотруднике администрации президента Путина, и неожиданно погибшем в конце прошлого года в автокатастрофе. — А.П.)
— Теркибаева там не было. А Политковская нам не способствовала. Отказалась давать информацию о Теркибаеве. Сказала: «Ничего не знаю».
— Но как вы объясните, что Романова и Влах прошли в здание «Норд-Оста» через все оцепления?
— Ну как-то прошли.
— Но если эти прошли, значит, кто-то из террористов также мог выйти?
— Я допускаю, что кто-то из них вышел до штурма.
— Значит, и Теркибаев мог выйти? Есть ли у вас список, кто входил и кто выходил? Проверяли ли вы всех?
— Да, проверяли. Но если мы будем идти на поводу всех этих ваших… И если все ваши бумажки признаем… То следствие никогда не закончится. Закрытие — 23-го, но вы же все время что-то заявляете — и продление возможно.
— Есть ли обвиняемые по делу?
— Реальных обвиняемых нет.
— Но Талхигов осужден?
— Да, за два слова восемь лет получил. Такой же авантюрист, как Теркибаев.
Адвокат Людмила Трунова:
— Можно ли нам подавать на компенсацию морального вреда, раз Талхигов признан пособником террористов? Как в деле по взрывам домов? Мосгорсуд ведь присудил там взыскать в пользу жертв серьезные суммы с Крымшамхалова и Деккушева?
— Да ничего с них они не получат… И вы не получите. И Басаева поймают — ничего вы с него не получите.
Татьяна Карпова:
— ФБР также ведет расследование…
— Ну и что? Америка, тоже мне… Если жертвы на Марс полетят, и там будут что-то требовать.

Вместо послесловия
В конце двухчасовой встречи пришлось вмешаться и напомнить господину Кальчуку о правде по делу Теркибаева. После очень долгих просьб следователь Тимошин (подчиненный Кальчука) пришел-таки в редакцию нашей газеты и собрал все сведения, которыми редакция располагала. Под протокол.
Реакция Кальчука на эти напоминания оказалась неадекватной. Он попросил уняться и больше не писать, иначе он «намекнет» жертвам «Норд-Оста», что номер мобильного телефона моего сына был, например, обнаружен в базе данных телефона, которым пользовались террористы, «и тогда посмотрим, что они с вами сделают… И вообще можно поинтересоваться, какие лично у вас были связи с террористами. У вас и вашего сына…».
Ввиду вышесказанного вынуждена продолжить серию напоминаний господину Кальчуку. Во-первых, надо было в те дни вести переговоры — и я это делала. Во-вторых, помощником в этом был мною выбран действительно мой сын — Илья Политковский. Он делал это мужественно, честно и открыто, пытаясь спасти в том числе и жизнь своего близкого друга Ильи Лысака, музыканта норд-остовского оркестра. Лысак, находясь в захваченном зале, использовал личные связи с моей семьей, чтобы так же мужественно, не думая о последствиях, содействовать переговорам: именно он, ныне очень тяжело больной человек, отдал свой мобильный телефон террористам, и те по нему разговаривали и со мной, и с моим сыном, уточняя время, в которое я должна была войти в захваченное здание. А также и с Сергеем Ястржембским, помощником президента.
Так бы поступило в те дни подавляющее большинство. Судя по всему, человек, стоящий у руля расследования норд-остовской трагедии, думает иначе.

Новая газета
http://flb.ru/info/24380.html

20.01.2004