Следствие по «Норд-Осту» продлено

ПИСЬМО НА ЛАДОНИ
Следствие по «Норд-Осту» продлено. Что увидели родственники в материалах дела год и 4 месяца спустя

Год и четыре месяца назад был «Норд-Ост» — 57-часовая трагедия захвата 912 заложников отрядом чеченских террористов, закончившаяся как уничтожением захватчиков, так и смертью 129 заложников от примененного спецслужбами ядовитого газа. За прошедшее время сроки расследования по уголовному делу № 229133 (дело «Норд-Оста») несколько раз переносились, и накануне 23 февраля был назначен очередной «час икс» — либо окончание следствия, либо продление его.
Генпрокуратура выбрала второй вариант — группе, сформированной при Московской городской прокуратуре под руководством следователя по особо важным делам Владимира Кальчука, дали время еще до июня.
Зачем? Над какими материями сейчас бьется следствие? И чего хочет добиться? Некоторых из потерпевших по делу «Норд-Оста», родственников погибших недавно допустили до чтения материалов, и они потрясены открывшейся им картиной. Хотя, казалось бы, чем их можно еще потрясти…

История недопущения

«Мы не умрем. Только не надо больше войны». Москвичка Татьяна Фролова, мама 13-летней Даши, погибшей от газа, прочитала это предсмертное послание дочки только сейчас. В феврале 2004 года.
— Я чувствовала, знала… Что она должна была что-то мне оставить, — говорит Татьяна твердо и четко, потому что она очень волевой человек.
Ее Даша написала эти слова на своей левой ладони. И судмедэксперт зафиксировал их в первом посмертном описании тела.
Его бумага легла в уголовное дело, и ее тут же засекретили. Мать об этом знать не имела права — так за нее решили следственные органы.
Почему?
Предсмертное Дашино обращение, как мне кажется, — ключ к пониманию, почему государство посчитало, что родным не надо ничего знать. Именно в этих томах — описаниях и материалах, экспертизах и переэкспертизах — проходит линия фронта борьбы за очень большую истину. Ну подумайте, что может даже президент — что может он против этих Дашиных единственно точных прозрений у самого края?
Ничего.
Президент совершенно бессилен. Ему нечего ни убавить, ни прибавить к двум коротким Дашиным предложениям.
И поэтому год и четыре месяца следователь Кальчук держал оборону и делал все, чтобы не допустить распространения информации о том, что было в «Норд-Осте». Президент же сказал: «Газ, был безвредным и не мог причинить какого-либо вреда людям...». Следователь знал обратное. Но как быть со словами президента? И следователь закрывает дела от родственников.
Год и четыре месяца лишь мамы и папы — а не общество — уговаривали следователя Кальчука дать им почитать дела о причинах смерти их родных. Наконец некоторых допустил. С условием: не копировать материалы официальным образом.
В результате сегодня малая часть пострадавших переписывает от руки то, что касается смерти их близких. Перефотографирование, сканирование, ксерокопирование не допускаются. Чтобы дальше не было никаких судов...

Чтение

Обычно знакомство с материалами дела происходит так: следователь (реже его помощник) сидит рядом и наблюдает за читающими. А мамы и папы переписывают заключения судмедэкспертов о смерти своих детей. Вот оно, первое, первичное, то есть сразу после гибели: «Патологоанатомический диагноз: отравление токсическим веществом».
Черным по белому — яд, а не безвредный газ. Почти у всех погибших первичный диагноз устанавливает, что умерли люди от «токсического» либо «неизвестного токсического» вещества. И смерть их сопровождалась следующими факторами: «…печень — резчайшее полнокровие… сердце — резкое полнокровие, отек… легкое — резкое полнокровие сосудов с преобладанием очагов острой эмфиземы, нарушением целостности перегородок… синдром внезапной смерти… резко выраженные морфологические признаки нарушений мозгового кровообращения... увеличение размеров и массы головного мозга, резко выраженная сглаженность извилин и уплощение борозд мозга… борозды вдавлены на основании мозжечка… жидкое состояние крови… резчайшее венозное полнокровие органов… Подписи: эксперт О.В. Кригер, врач-интерн М. Ломовицкий».
Есть ли основания не доверять этим первичным диагнозам? Эксперты — со стажем работы свыше 20 лет. Кандидаты наук. В тот момент ни о чем постороннем не думали — описали, что обнаружили. Детально и точно. Вопрос: что затем сделали со всем этим Кальчук и его команда?

Спецрецептура

Итак, следственная группа, получив на руки сто с лишним почти одинаковых по содержанию первичных экспертиз судебных медиков, не стала делать то единственное, что была обязана, — выяснять, какой же газ, и переводить «неизвестное токсическое вещество» в известное с фиксацией состава установленным порядком и силой, данной им законом. Группа занялась прямо противоположным — назначила повторные комиссионные (косвенные) экспертизы — всем.
И «комиссии» постановили: все, кто умер (кроме шести человек, скончавшихся от неоказания своевременной медицинской помощи), пришли на спектакль с неизлечимыми внутренними болезнями (!), фактически инвалидами, и эти их болезни не выдержали стресса, причиненного отрядом чеченских террористов.
Если бы это не было так трагично — это было бы просто смешно. Если верить этому абсурду, то выходит, что 13-летняя артистка «Норд-Оста» Кристина Курбатова, танцевавшая и певшая на сцене, здоровая и цветущая девочка, у которой не было зафиксировано ни одной патологии с момента рождения при регулярных диспансеризациях, 26 октября 2002 года скончалась оттого, что у нее… распрямились извилины головного мозга, потому что головной мозг был поражен задолго до 26-го…
Однако этот бред опровергается материалами самого дела.
Однажды спецслужбы случайно проговорились. Следующим образом: «…С целью предотвращения массовой гибели невинных людей… была применена спецрецептура на основе производных фентанила. (Выделено нами. — Ред.) Подобные препараты… способны оказывать быстрое анестизирующее действие… в соответствии с действующим законодательством данные по составу, концентрации и продолжительности воздействия примененной в ходе проведения контртеррористической операции спецрецептуры не подлежат разглашению… Начальник Управления ФСБ по г. Москве и Московской области В.Н. Захаров, № 1/1471 от 3.11.2003».
То есть официально, пусть запоздало, но В. Захаров ответил родственникам в соответствии с законом.
Кальчук посмотрел в эту бумагу, которую ему принесли потерпевшие, и сказал (сама слышала): «Не видел. Не знаю такого. Фентанил? Не слышал».
Сегодня Кальчуку дано дополнительное время до июня по двум основным причинам. Первая — идет последняя подчистка в делах, устраняются сомнительные детали, которые могут быть использованы против государства, и именно поэтому одних потерпевших уже допустили читать материалы, других, где еще кое-что вынимают или вставляют бумаги в дело, не допустили.
Вторая причина: 23 февраля — категорически неуместный срок для окончания и, значит, оглашения окончательного политмотивированного бреда. Накануне 14 марта? Слишком вредно.
Так и живем. В зоне массовой политической фальсификации норд-остовских смертей. Адвокаты говорят: Кальчуку стоит сочувствовать — он выполнял заказ, и он отнюдь не самый дурной профессионал и человек. Возможно. Но мне лично жалко пап, мам, бабушек, вдов, сестер, братьев… Кристина Курбатова была не знакома с Дашей Фроловой совершенно. Но теперь Татьяна Фролова и Наталья Курбатова — матери, похоронившие своих 13-летних дочек, не просто знакомы, но борются за правду вместе. Вместе друг с другом — и один на один с государством.

Новая газета
http://flb.ru/info/25650.html

27.02.2004