«И дым Отечества мне сладок и приятен..»

Лидер блока «Родина» лоббирует транснациональные ядерные корпорации и продвигает на российский рынок американские продовольственные технологии

Если следовать замыслу доктора Глазьева, то к 2050 году Россию должны будут населять биороботы, выращивающие генномодифицированные продукты для китайцев, перерабатывающие ядерные отходы для американцев и снабжающие водой, повернутых вспять сибирских рек, арабские и тюркские народы

Корифей ядерной помойки

Плохо когда воруют… Плохо когда врут… Очень плохо, когда врут свои, для того, чтобы воровали чужие.

Французская Академия наук, к большому сожалению, больше не рассматривает проектов вечных двигателей, и потому нам не удастся стать свидетелями интеллектуального триумфа корифея многих наук Сергея Глазьева, как-то заметившего: «Мы должны понимать, что переработка ядерного топлива — это, по сути дела, изобретение вечного двигателя». Интересно, что даже прагматичные американцы законодательно запретили у себя в стране переработку отработавшего ядерного топлива и разрабатывают планы по его складированию в России. Французские и английские ядерщики с распростертыми объятиями встретили делегацию депутатов Государственной Думы на своих заводах по переработке и с огромным энтузиазмом начали переговоры по передаче субподрядов своим российским псевдоконкурентам. Любой разумный человек поневоле должен был бы задуматься: «Видимо что-то не так в этом вечном двигателе, если страны, использующие эту технологию, готовы не просто избавиться от нее, но и платят многомиллионные суммы за лоббизм в стенах Государственной думы?». Впрочем, политик Глазьев не склонен к таким праздным размышлениям.

Вопреки воле более 90% избирателей депутат Государственной Думы Глазьев голосовал за законы разрешающие ввозить в Россию иностранные ядерные материалы для хранения, захоронения и переработки.

Странно, но известный эконом-социалист до сих пор не видит никакой разницы между добычей природного урана и переработкой отработавшего ядерного топлива: «С точки зрения экологических последствий производство нового топлива ничуть не менее опасно, чем переработка уже отработанного…», хотя при этом не забывает хвастаться своей близостью к передовым рубежам физики: «Я хорошо знаю атомную промышленность, имею кафедру в МИФИ, который является ведущим институтом в атомной промышленности…».

Общеизвестно, что добыча урана и его обогащение — это работа с природным материалом, который хотя и является достаточно токсичным, но в условиях обогащения до 2-4%, при соблюдении элементарных правил безопасности не представляет значительной угрозы ни для персонала, ни тем более для гражданского населения. Абсолютно по-другому обстоят дела с переработкой отработавшего ядерного топлива. Эта сложнейшая и крайне опасная технология была разработана в странах «Ядерного клуба» с целью выделения искусственного элемента плутония из облученного урана для его последующего использования в ядерном оружии. Рукотворный плутоний является крайне токсичным радиоактивным материалом, который не имеет аналогов. Плутоний и продукты его распада обладают высокой химической активностью, что неизбежно приводит к загрязнению окружающей среды. Тихие радиационные катастрофы в Челябинской и Томской областях и в Красноярском крае привели колоссальному радиоактивному загрязнению территории и обрекли на болезни и смерть тысячи наших соотечественников. Это и есть тот самый практический результат применения технологий по переработке ядерного топлива, о которых говорит политик Глазьев, ведь на каждую тонну переработанного ядерного топлива образуется 5 тонн высокоактивных и десятки тонн жидких низкоактивных ядерных отходов.

Интересно понять к чему же конкретно призывает нас Глазьев и чьи реальные интересы он лоббирует: «Переработка своих собственных отходов, с учетом масштаба производства, — вещь менее эффективная, чем переработка и использование всего шлейфа атомной промышленности в масштабах мирового рынка. Могу сказать, что рынок здесь немалый, примерно 20 млрд. долларов, поэтому здесь есть о чем подумать.»

Идея привезти ядерные отходы из США в Красноярск была рождена по заказу Министерства энергетики США в Ливерморской национальной лаборатории имени Лоуренса, специализирующейся на исследованиях в области ядерных вооружений. Примечательно, что доклад появился накануне инициативы депутатов по ввозу в Россию иностранных ядерных материалов, а вот период «научных изысканий» ливерморцев сопровождался консультациями американских военспецов с российскими чиновниками и депутатами, и наверное по случайному совпадению этот период совпадает по времени и с разработкой базовых положений «революционных» законопроектов по превращению Россию в мировую ядерную свалку.

Откровенно об американских планах говорят специалисты Гарвардского университета Мэтью Банн, Джон Хольдрен и Энтони Вир в статье «Безопасность ядерного оружия и материалов: семь действий для немедленной реализации» («Securing Nuclear Weapons and Materials: Seven Steps for Immediate Action»), вышедшей в мае 2002 года:

«Так как большая часть отработанного топлива, которое Россия может импортировать, не может быть ввезена без согласия США, основным препятствием на пути Минатома к 10-20 миллиардам долларов является разрешение правительства США, что дает Соединенным Штатам потенциально мощный рычаг влияния в переговорах по вопросу ввоза отработанного ядерного топлива. Согласно Акту по атомной энергии, правительство США не может дать разрешение при несоблюдении Главы 123 о ядерном сотрудничестве.

Пример подобного подхода был предложен американской группой, известной под названием Фонд за нераспространение (Nonproliferation Trust). Согласно этому предложению, 100% прибыли, полученной от ввоза в Россию отработанного ядерного топлива, будет контролироваться проверяемыми организациями, базирующимися на территории США, которые будут тратить деньги на нераспространение, контроль над вооружениями, разоружение и очистительные проекты в России (по их оценкам, более 10 млрд. долларов)«.

А тем временем радиоактивные отходы текущие с водой уральских и сибирских рек каждый день попадают в дома миллионов россиян.

Ввоз в Российскую Федерацию иностранных ядерных материалов для хранения, захоронения и переработки разработан по заказу Правительства США и лоббируется транснациональными ядерными корпорациями Франции, Великобритании и Германии.

Сегодня в мировой ядерной индустрии завершается процесс разделения труда. Участники дележа корректируют национальные законодательства с целью оптимизации процессов управления и комплексного снижения издержек. Решение насущных задач энергообеспечения динамично развивающейся экономики промышленно развитых государств за счет организации в России хранения и переработки отработанного ядерного топлива, безусловно, чрезвычайно выгодно мировому ядерному истеблишменту.

Окончание холодной войны и набирающее темпы ядерное разоружение значительно изменили отношения правительств ядерных государств к атомной энергетике. Атомная энергетика перестала быть источником ядерных материалов и, прежде всего плутония, для нужд обороны. Пропала государственная необходимость в расширенной подготовке научных кадров и специалистов для ядерных производств. Да и сам принцип получения электроэнергии на АЭС стала рассматриваться скорее как источник радиационной угрозы на фоне развития ресурсосбережения и новых энергетических технологий. В результате, промышленно развитые государства уменьшили финансирование ядерных программ. А ядерные производства и АЭС и вовсе были переданы в частные руки. Ядерным капиталистам досталось в наследство проблемное, убыточное производство которое еще только предстояло встроить в мировую систему производства.

Точно так же произошло и разделение функций между национальными ядерными комплексами. В рамках соглашения ВОУ-НОУ, 500 тонн высокообогащенного урана, освобожденного после сокращения российского ядерного оружия, обедняются до состояния низкообогащенного урана (НОУ). Затем этот «продукт» продается в США в качестве топлива для атомных реакторов. Усилиями специалистов Минатома был снижены цены на основное атомное сырье — природный уран. Третьи страны — поставщики урана, среди которых оказались и республики бывшего СССР были вынуждены за бесценок продать концессии на его добычу американским и канадским фирмам. Россия просто предоставила свои запасы урана для изготовления ядерного топлива американской корпорации USEC. Т.е. в полной мере был выполнен план разделения на поставщиков дешевого сырья, на технологичных производителей ядерного топлива и на высокодоходных производителей тепловыделяющих сборок. На этом рынке России с легкой руки отечественных ядерщиков досталась роль бездонного колодца дешевого урана и производителя ядерного топлива на давальческой основе под патронажем немецких ядерных корпораций.

Сделка по ВОУ-НОУ была заключена 18 февраля 1993 г. В это время С. Глазьев был министром внешних экономических связей Российской Федерации и принимал самое активное участие в удовлетворении интересов США, о которых внятно пишут все те же гарвардские специалисты:

«Оплатив России затраты по обеднению ВОУ и приведению урана к состоянию, непригодному для использования при создании оружия, можно удержать обедненный уран от попадания на рынок в течение определенного времени, осуществляя его хранение в России. В таком случае цель поддержания национальной безопасности будет достигнута без создания беспокойства на мировом рынке ядерного топлива. Очевидно, такое уменьшение опасности можно будет количественно измерить в затраченных долларах и тоннах обедненного ВОУ».

После того как основные доходы мировой ядерной индустрии стали оседать на счетах транснациональных корпораций, остро возникла проблема, обращения с отработавшим ядерным топливом, представляющим собой опасные радиоактивные отходы. До недавнего времени, «малые» ядерные государства Франция и Великобритания считали это рентабельным и перерабатывали его, откладывая выделяемый плутоний в свой оружейный запас. США, обладавшие специализированными мощностями по производству оружейного плутония, накапливали ОЯТ на площадках АЭС как на территории США, так и за его пределами. Но уже к середине 90-х мировая ядерная индустрия затоварилась отходами собственного производства.

В конце концов, менеджеры транснациональных ядерных корпораций обратились к своим российским коллегам, которые с завидным энтузиазмом сделали все возможное для того, чтобы открыть границы и ввезти в страну отходы мировой ядерной индустрии. Следующим этапом стала корректировка законодательства остальных государств с целью создания условий для экспорта в Россию собственного ОЯТ. Когда этот процесс завершится, закончится последний этап разделения труда мировой ядерной индустрии.

Желая скрыть свое участие в лоббировании интересов иностранных ядерных компаний, эконом-социалист Глазьев принялся как говорится в народной поговорке «наводить тень на плетень»: «Мы имеем уже международные обязательства по ввозу и переработке отработанного топлива, облученного точнее топлива, из государств СНГ и Восточной Европы. Мы от этих обязательств не можем отказаться, потому что это будет означать, по сути, крах всего нашего авторитета в мировом сообществе.»

Правда в том, что Россия не имеет международных обязательств в этой сфере, есть несколько простых коммерческих контрактов с участием офшорных компаний подконтрольных российским олигархам. Существуют лишь международные обязательства стран потребителей ядерного топлива перед Россией и МАГАТЭ гарантирующие не использование этих ядерных материалов для создания ядерного оружия. Ведь в мире сегодня насчитываются сотни реакторов в которых «горит» российский уран и который никто и ни когда не может заставить вернуть в Россию в виде ядерных отходов.

Пища Франкенштейна

Новое поколение россиян будет питаться конверсионной продукцией американских лабораторий ранее разрабатывавших биологическое оружие


В 1913 году Российская Империя кормила хлебом половину Европы и почти 200 миллионов своих подданных. Стараниями «патриотически» настроенных экономистов к 2013 году наша Родина может стать экспериментальным трансгенным огородом, где по технологиям, рожденным в американских лабораториях, на родных российских черноземах русские люди под руководством заокеанских биотехнологов будут выращивать генномодифицированную продукцию для себя и растущего, практически уже 2-х миллиардного Китая.

Вот так формулируется эта программа видным политиком Сергеем Глазьевым для неискушенного российского избирателя: «Будущий технологический уклад будет определяться такими отраслями как биотехнология и атомная энергетика…» Желая поразить слушателей своей осведомленностью, он проговаривается прямо по Фрейду и называет темпы роста в современных технологиях: 100% для биотехнологий, 20-30% для информационных технологий, 10-15% для авиакосмических технологий.

Компетентный специалист сразу понимает, о чем идет речь: озвученные цифры отражают 10-ти летние перспективы развития экономики США. Очевидно что Глазьев не понимает, что национальная экономика России, где существующая система финансирования науки не позволяет говорить о вкладе биотехнологии в реальное сельское хозяйство, и где острейшим образом стоит вопрос о продовольственной безопасности страны, отличается от экономики США, в которых продовольственные транснациональные корпорации приготовились к захвату не только рынков сбыта в Азии и Европе, но и озабочены поиском подходящей производственной площадки равноудаленной от этих рынков.

Дело в том, что за словом «биотехнологии», скрывается конверсионный проект американских специалистов по биологическому и бактериологическому оружию, который сегодня остро нуждается в
коммерческой реализации, с целью возврата затрат и получения прибыли.

Лишенные гуманитарных комплексов американцы разработали технологии создания биологических организмов с измененными свойствами. Эта технология существенно отличается от обычной селекции тем, что вместо природных организмов генные инженеры создают новые, сочетая свойства растений и животных.

Задачами американских продовольственных корпораций является получение контроля за производством продуктов питания в России, обеспечение технологической зависимости от американских семян и удобрений и, конечно же, покупка сельскохозяйственных угодий.

«Течет вода Кубань-реки, куда велят большевики»

Эконом-социализм напоит страны Азии живительной влагой сибирских рек

Если человек украдет 1 рубль, то он станет вором, если он украдет миллиард… Самый лучший способ украсть миллиард — это затеять грандиозную стройку за казенный счет где-нибудь подальше от столицы и поближе к демократическим ханствам Средней Азии. А чтобы украсть реку, надо построить канал в безводной пустыне. И тогда можно со спокойной душой приглашать в гости хоть всю Счетную Палату Российской Федерации. Ведь известно, что деньги и вода уходят в песок.

Сергей Глазьев готов поделиться водой со всем миром и для этого готов примазаться к идее одного из «крупнейших изобретателей современности» и, по совместитльсву, мэра Москвы Юрия Лужкова, который убежден, что проект переброски части стока сибирских рек на юг РФ и далее в Центральную и Среднюю Азию рано или поздно будет реализован: «Если этого не добьемся мы, к проекту вернутся следующие поколения. Это не благотворительность и не имперские замашки. У России есть определенный экономический интерес, поскольку вода стала товаром. И что очень важно, является возобновляемым ресурсом», — заявил изобретатель улья, кулебяки и вагончика для монорельса Лужков на международной конференции «Россия и Центральная Азия: проблемы воды и стратегия сотрудничества».

Сторонники переустройства нашего все еще несовершенного мира считают, что необходимо использовать в засушливых регионах Южного Урала, Западной Сибири, Казахстана и Узбекистана части стока Оби и Иртыша, которые, дескать, бесполезно, растворяются в Северном Ледовитом океане. По мнению мэра Москвы, сибирские воды позволили бы решить проблему Арала. Лужков и его единомышленник Глазьев считают, что «экологическим преступлением станет не переброска рек, отказ от нее».

И как всегда для этого проекта эконом-социалисты предлагают организовать транснациональный консорциум, который разрабатывал бы инвестиционные планы, презентовал их потенциальным участникам проекта и управлял инвестициями:

«Юридической основой реализации такого проекта может стать создание Международного консорциума с долевым участием сторон. Если какие-то страны не располагают возможностями для финансирования проекта, они будут расплачиваться с теми, кто формировал средства Консорциума из будущих его доходов как за взаимный кредит…Сам по себе Консорциум не будет получать прибыль. Прибыль будут получать участники Консорциума…Задачи эффективного трансграничного перемещения водных ресурсов обязательно должны остаться в поле зрения водохозяйственных институтов МПР России, и проект не может быть успешным без активного участия МПР… Непосредственное участие Москвы предлагаемом проекте сулит большие выгоды для российской стороны консорциума в целом. Это связано с московским уникальным опытом использования межбассейновой переброски вод… В Москве сосредоточены практически лучшие научные силы и производства для осуществления проекта. Участие в Консорциуме позволит Москве получать свою долю прибыли».

Как говорится, комментарии излишни, такие масштабные проекты, как строительство водохранилищ и каналов, почти всегда сопровождались «отмыванием» изрядного количества денег, и именно эта «составляющая», по-видимому, была одним из незаметных, но очень эффективных рычагов проталкивания и реализации подобных проектов. Предполагаемая стоимость строительства составляет, как известно, несколько десятков миллиардов долларов. Учитывая сравнительную бедность азиатских республик бывшего СССР и неизбежные затраты на поддержание такого канала в рабочем состоянии, вполне логично предположить, что окупаемость проекта может так никогда и не наступить. Кроме значительных экологических проблем, он может нанести России еще и финансовый ущерб.

В свое время это был один из самых одиозных «проектов века», разрабатываемых печально известным Минводхозом СССР и, казалось бы, навсегда похороненных в конце 80-х годов на волне подъема общественного экологического движения в Советском Союзе.

Однако, как выясняется, проект отнюдь не умер, и сейчас он лоббируется политиком Глазьевым на самом высоком уровне. Так, предполагается прорыть канал длиной 2250 км, шириной 200 м, глубиной 16 м и — на первом этапе — забирать 6-7% стока Оби (27,2 куб. км /год). При этом, в случае «благоприятного исхода», забор будет увеличен до 37 куб. км, а в перспективе — и до 60 куб. км.

О многочисленных последствиях реализации проекта можно только догадываться, однако некоторые из них очевидны уже сегодня. Большая часть канала должна быть проложена в аридной (засушливой) зоне, где почвы имеют высокий коэффициент фильтрации. По мнению специалистов (рассматривающих проект), вода просто не дойдет до регионов, где она нужна, потому что «уйдет в землю». Вдоль трассы канала произойдет местами заболачивание, местами — повышенное засоление водоемов, а то и образование безжизненных, лишенных растительности солонцов. Как сообщают сами разработчики проекта, заболоченные территории поймы Оби ниже водозабора будут, наоборот, осушены. (В этой связи стоит вспомнить, какая обстановка была на осушенных торфяниках Московской и прилегающих областей, когда из-за дыма от пожаров было трудно дышать и тысячи гектар угодий превратились в гари и пожарища. Чего же можно ожидать в случае развития подобной ситуации в западной Сибири — районе наиболее интенсивной нефтегазодобычи?!) Кроме того, канал пересечет множество путей миграции животных, что, безусловно, отрицательно скажется на состоянии их популяций.

Экологическая и социально-экономическая несостоятельность проекта переброски была доказана еще в середине 70-х годов такими крупнейшими российскими учеными, как академики А. Л. Яншин, Ю. С. Осипов и многими другими. Однако сейчас мнение этих заслуженных ученых сторонники проекта называют ни больше ни меньше, как «экологическим алармизмом» (по выражению министра природных ресурсов Российской Федерации В. Г. Артюхова) и «недобросовестно сформированным общественным мнением» (по словам мэра Москвы Ю. М. Лужкова).

Что же касается переброски северных рек, то здесь играет роль, скажем так, достаточно специфичное понимание эконом-социалистами типа С. Глазьева геополитики, а именно: уверенность некоторых наших политиков, что можно с помощью воды «контролировать» всю Среднюю Азию. Вот только стоит ли оно таких затрат и не проще ли использовать более дешевые и эффективные методы? Впрочем, каждый политик предлагает что-то свое — кто что может.

http://flb.ru/info/0.html
Алексей Завьялов, специально для «Компромат.Ru»
12.03.2004