«Слава Аллаху, обошлось без крови!»

15 лет назад, 6 сентября 1991 г., в Грозном был штурмом взят Дом политпросвещения, где заседал Верховный Совет Чечено-Ингушской Республики во главе с его председателем, первым секретарем республиканского комитета КПСС Доку Завгаевым. Наш корреспондент был единственным российским журналистом, наблюдавшим это событие изнутри, и первым, кто взял интервью у только что победившего Джохара Дудаева.

В ГРОЗНОМ БЕСПОРЯДКИ

Команда «Работникам милиции – срочно на выход!» прозвучала резко и неожиданно. Словно ее эхо, завыли женщины, сбившись в кучу. Ничего не поняв, смотрю в окно и замираю – к зданию стремительно, словно горная лавина, несется бесконечный, многотысячный поток что-то кричащих людей. В руках обрезы, автоматы, палки... «Надо же так глупо, – ловлю себя на мысли. – Черт дернул зайти сюда именно сейчас».

В Грозный я прилетел с группой местных парламентариев, искавших поддержки у президента России Бориса Ельцина. Возглавлял ее депутат Верховного Совета РСФСР от Чечено-Ингушетии генерал-майор Асламбек Аслаханов. Я в то время работал спецкором «Российской газеты» и первым делом, конечно же, подался на бессрочный митинг, который бурлил в центре города с 19 августа 1991 г. До краев наполнив толстый еженедельник «народным недовольством», решил взять интервью у Доку Завгаева. В Дом политпросвещения, куда перебрались заседать депутаты Чечено-Ингушской АССР, зашел буквально минуту назад. И вот…

Женский плач застал у стойки с пирожками. Еще секунду назад за ними выстраивалась беспечная очередь. Умиротворенность с лиц сдувает, как ветром: кто-то спешит на второй этаж, кто-то хватает тарный ящик, кто-то начинает баррикадироваться, вставляя ножку стула в ручку входной двери. Однако поток людей сметает своим напором двери, окна, стремительно врывается в помещение. «Что делать? Сейчас под горячую руку…» – лихорадочно ищу решение. Стою, как истукан, на лестничной площадке между первым и вторым этажами, вспоминаю о диких нравах чеченцев, а воображение уже рисует себя истекающим кровью…

Штурмующие неудержимо заполняют первый этаж, бегут на второй. Лица возбужденные, глаза горят… Из окна вылетает бюст Ленина, наглядная агитация, звучит «Ура-а!» Минут через десять все как-то само собой успокаивается, и тут до меня доходит: я стою посреди толпы, которая даже не замечает меня. Поняв, что не ранен и даже не получил ни одного синяка, чувствую некое разочарование: никакого героизма, в редакции даже нечего будет рассказать.

«Как дела?» – задаю идиотский вопрос стоящему рядом парню лет тридцати. «Первый секретарь грозненского горкома Куценко испугался и выпрыгнул из окна, – сообщает он, – но зацепился пиджаком за раму окна и упал вниз головой». Его тут же поправляют: «Куценко выбросили». В остальном – без жертв. Ну чуть-чуть побили лидера Народного фронта республики Х. Бисултанова да ранили «полковника КГБ» – брата Доку Завгаева.

«А ты – кто?» – спрашивают, как бы спохватившись. «Журналист из «Российской газеты». – «О, это наша газета, она Хасбулатова поддерживает». И тут меня осеняет: я своими глазами вижу живую историю – народное восстание, надо скорее сообщить в редакцию. Знакомый уже парень (студент, прибывший из Оренбурга) вызывается провести к переговорному пункту. «Смотри, чтобы с журналиста ни одной волосинки не упало», – наставляют его.

В неком возбужденно-революционном настроении звоню в Москву, дежурному редактору: «В Грозном восстание!» – «Паша, ты что там, напился?» – слышу в ответ смех. «Мы будем первой газетой, которая сообщит об этом», – нервно настаиваю я. Мне казалось, информация о восстании должна стать главной новостью первой полосы, но в газете вышла маленькая заметка «В Грозном беспорядки». И в этом видится лишнее свидетельство того, как в Москве тогда не понимали, недооценивали событий, происходящих в Чечено-Ингушетии. Сейчас, когда говорят о чеченском конфликте, мало кто увязывает его начало с августовскими событиями ГКЧП. А ведь именно он перемкнул все сдерживающие рефлексы и обычаи вайнахов, превратив социальные и экономические проблемы в массовый психоз нетерпимости. О неблаговидной роли путчистов было уже много сказано, но не меньший вклад в «разжигание фитиля войны» внесли и амбиции тех, кто в то время называл себя демократом, их путаное восприятие происходящего и двурушнические действия. Они вполне доказали, что одинаково опасно вручать и безумному меч, и бесчестному власть.

Передав информацию, возвращаюсь в «политпрос» к уже знакомым чеченцам, и между нами завязывается разговор: «Завгаева нашли?» – «Да, забаррикадировался в одной из комнат. Вместе с вооруженными родственниками». – «Неужели он может пролить кровь ради власти?» – «Дело не только в нем. За ним – целая мафия. Если начнут судить Завгаева, то и им конец».

Сквозь живой людской коридор идут прозаседавшиеся депутаты – кто чинно, кто суетливо. Увидев величаво шествующего настоятеля Михайло-Архангельского храма протоиерея Петра Нецветаева, одна женщина не сдержалась, колко спрашивает святого отца: «Боги тоже с правителями?»

…Мне же вспоминается беседа с ним в аэропорту «Внуково». В Грозный летели вместе, и отец Петр охотно пошел на разговор. «Я считаю, – говорил он, – что законно избранные народные депутаты должны отбыть в парламенте свой срок до конца… Бегут ли сейчас русские? Бегут. Они боятся: если придет к власти чеченский исполком ОКЧН, будут конфликты. Ведь они экстремисты». Согласен с отцом Петром и народный депутат Лечо Умхаев. Он тоже находит ОКЧН экстремистским и опасается межнационального кровопролития, если они захватят власть.

Тем временем с плененным Доку Завгаевым ведет переговоры прилетевший из Москвы народный депутат РСФСР генерал-майор Асламбек Аслаханов. Все напряженно ждут результата. «А, что говорить с ними, судить прямо здесь как предателей народа», – начинают срываться наиболее горячие.

Сообщение о том, что Доку Завгаев сложил свои полномочия, заглушает взрыв ликования. Одни возносят благодарность Аллаху, другие обнимаются, третьи поднимают над головой «викторию». Мой охранник протягивает мне в поздравлении руку: «Слава Аллаху, обошлось без крови! У нас ведь знаешь, брат, кровная месть сильнее любой революции…» – «Завгаев, – интересуюсь, – подписал документ об отставке?» – «Нет, он при народе заявил, что уходит в отставку». – «Но вдруг завтра откажется?» – «У чеченцев так не бывает. Если при всех сказал, значит, закон».

Последовавшее через несколько дней интервью Доку Гапуровича о том, что он официального заявления об отставке со своего поста не делал и по-прежнему владеет обстановкой, осуществляет руководство республикой, многих чеченцев потрясает в той же мере, как и сообщение о путче ГКЧП.

КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ

Узнав 19 августа о ГКЧП в Москве, жители Грозного утром того же дня стали собираться на площади перед зданием Совмина Чечено-Ингушской Республики, протестуя против хунты. Исполком общенационального конгресса чеченского народа (ИК ОКЧН) в первые же часы шокового дня образовал штаб по борьбе с реакцией, расшифровав аббревиатуру ГКЧП по своему: грозный комитет чеченского противостояния!

Парламент ЧИР, ссылаясь на отсутствие своего председателя, который в это время находился в Москве, бездействовал в ожидании шефа. Впрочем, работники спецслужб по распоряжению заместителя председателя ВС ЧИР И. Петренко уже к обеду первого дня путча разогнали собравшихся. Но митинги стихийно возникали по всему городу… Вскоре появились и лозунги, прозвучавшие ультиматумом: «Выполним указ Ельцина о государственных преступниках!», «Долой советских князей! Долой чечено-ингушскую партийную мафию!», «Завгаевщина – это феодально-мафиозный коммунизм!», «Сбросим с себя Верховный Совет и власть коммунистов!»

У каждого, кто пришел на митинг, своя обида, свой счет к местной власти. Студент Грозненского нефтяного института Исламбек Баталов недоволен системой приема в вузы Чечено-Ингушетии. И приводит пример: поступление в мединститут стоит 25–30 тысяч рублей (по тем ценам). Сайдали Сатуев, пилот Грозненского авиапредприятия, чудом избежал «психушки» после того, как вслух высказался о махинациях с легковыми машинами, которые были выписаны фиктивно на летчиков, но уехали к депутатам Верховного Совета республики. Хасан Бециев, пенсионер из Шелковского района, возмущается тем, что, несмотря на указы о фермерстве, земельные участки открыто продаются. Взять ссуду, по его словам, можно, только вознаградив благодетелей. Допустим, получил на строительство 20 тысяч рублей – три из них отдай. Жителям Гудермесского района, пострадавшим от оползня в марте 1990 г., из 3,5 млн кирпичей, выделенных для строительства, дошло менее половины.

«В республике бороться с мафией при нынешней власти бесполезно, – рассказал слесарь завода ПТК из Грозненского района, член стачкома Сайцелла Магомаев. – Семь месяцев мы добивались отстранения от должности директора молочного совхоза № 1 Мовлита Дарчиева. Знаем многие его махинации – одних только овец около пяти тысяч голов ушло с концами по его милости. И что же? Его перевели в председатели комиссии по приватизации того же Грозненского района». «Нами управляют одни и те же люди 20 лет подряд, меняя время от времени должностные кресла, – возмущался заместитель председателя исполкома ОКЧП Бек Меджидов. – Народ ждет кардинальных реформ, но руководители республики не идут на это».

К утру 21 августа возвратившийся из Москвы Доку Завгаев собрал расширенное заседание Президиума ВС Чечено-Ингушетии. 24 августа дал министру внутренних дел республики У. Алсултанову команду применить силу для очистки площади. Министр отказался выполнить распоряжение, сославшись на возможное кровопролитие.

29 августа митинг начал приобретать характер восстания. Появился лозунг «Свобода или смерть!» Бойцы ОКЧН начали возводить баррикады на перекрестках улиц, ведущих к митингу.

30 августа, вечером, к митингующим обратился генерал Джохар Дудаев, который призвал людей к отражению вероятного штурма баррикад. В Национальную гвардию ОКЧН массово пошли новобранцы. В зданиях Совмина республики и бывшего горкома партии параллельно шли соответственно сессия Верховного Совета ЧИР и чрезвычайное заседание Исполкома ОКЧН. И там, и там решали, что делать.

Молодой мулла из села Автуры, руководитель Исламской партии возрождения на Северном Кавказе, призвал молодежь к газавату. На головах гвардейцев появились белые и зеленые повязки смертников, готовых отдать и тело, и душу нарождающейся новой власти.

1 сентября в кинотеатре «Юбилейный» начался Чрезвычайный съезд чеченского народа. Молнией пронеслась информация о том, что милиция готовится к рейду на баррикады. У охраны съезда появились бутылки с зажигательной смесью. Милиция, однако, не появилась. Съезд пришел к выводу: Верховный Совет Чечено-Ингушетии не в состоянии изменить свою политику, а народ не в состоянии ее дальше терпеть!

В ночь со 2-го на 3 сентября отряд национальной гвардии захватил «бастион телегласности» – республиканский телецентр. 3 сентября Верховный Совет ввел чрезвычайное положение на всей территории республики. В ответ на центральных улицах Грозного появились патрули Национальной гвардии. 4 сентября парламент республики отменил свое постановление о введении ЧП.

6 сентября около 7 тысяч митингующих взяли штурмом последний оплот Верховного Совета республики – Дом политпросвещения.

КТО ПОДЖЕГ ФИТИЛЬ?

Произошедшие в Грозном события одни называли путчем, другие – революцией, третьи просто разгулом анархии. Как восприняло их русское население? Мне довелось присутствовать на встрече представителей трудящихся коллективов с членами миротворческой парламентской делегации РСФСР, прибывшей в Грозный во главе с Геннадием Бурбулисом и Михаилом Полтораниным. В зале в основном находилось, если удобно так выразиться, русскоязычное население. Большинство выступающих гневно требовали навести порядок в городе: «запретить митинги, разобрать баррикады», «восстановить законность, мир и дружбу», «защитить Конституцию, восстановив в правах Верховный Совет и Завгаева»…

«Посмотри, кто выступает: начальники цехов, замдиректоры, руководители профкомов, – говорит паренек. – Та же партийная мафия, только русская». Кто же мой новый знакомый? Украинец, работает слесарем. Требования митингующих на улице разделяет. «Почему не говоришь об этом вслух?» Молча мнется….

На встрече московских миротворцев с интеллигенцией города в зале сидят вместе чеченцы, ингуши, русские… «Верховный Совет республики – это такое насекомое, которое залезло под кожу народа, питается его кровью и не желает оттуда выковыриваться, – эмоционально выступает от имени русских преподаватель с тридцатилетним стажем Чечено-Ингушского госуниверситета Трусова. – И правильно сделал Исполком чеченского конгресса, разогнав Верховный Совет…» Интересно, где она сейчас, как сложилась ее судьба?

Исполком ОКЧН тем временем распространяет обращение к жителям Грозного – русским, украинцам, армянам, евреям, представителям других национальностей. «Дорогие братья и сестры! В эти дни демократические силы Чечено-Ингушетии вступили в решительный бой с местной хунтой… – говорится в нем. – Однако Завгаев и его окружение… пытаются стравить народы, вызвать кровавые межнациональные столкновения. За эти дни они неоднократно призывали русскоязычное население Грозного к авантюрным действиям против митингов демократических сил… Русскоязычное население все больше переходит на сторону борцов за свободу. Десятки русскоязычных трудовых коллективов уже заявили о своей полной поддержке линии исполкома Чеченского конгресса. Земляки! Давайте объединять и дальше свои силы.… Не верьте лжи и клевете, что вайнахи против русских! Братство и дружба всех жителей республики – вот наша цель!» Воистину: Восток – дело тонкое!

Руслан Хасбулатов, исполняющий обязанности председателя Верховного Совета России, штурм Дома политпросвещения дудаевцами, которые тем самым свергли в республике Советскую власть, назвал «народным восстанием против партийно-бюрократической диктатуры». И по случаю победы «народного восстания» прислал в Грозный приветственную телеграмму: «Дорогие земляки, с удовлетворением узнал об отставке председателя ВС республики. Возникла наконец благоприятная политическая ситуация, когда демократические процессы, происходящие в республике, освобождаются от явных и тайных пут уходящей со сцены партийной бюрократии…»

Приехав вскоре в Грозный, Руслан Имранович по-хозяйски рассказывал журналистам: «Мы наметили и приняли серьезные решения – практически самораспустили Верховный Совет республики, сняли его председателя. Договорились, что изберем Временный высший совет с некоторыми полномочиями до избрания нового Верховного Совета и президента…»

Самого Джохара Дудаева лидер российского парламента в ту пору именовал «демократом, трезво оценивающим нынешнюю ситуацию в республике и ее перспективы». Какая кошка пробежала затем между главными демократами? Вскоре Руслан Имранович именовал Джохара Мусаевича не иначе, как «опасным авантюристом и психически нездоровым человеком».

А что же генерал Джохар Дудаев, чеченский Ельцин, как именовали его в ту пору в местной прессе? «Сегодня подожжен фитиль третьей мировой войны!» – запальчиво произнес он в своем первом интервью победителя автору этих строк.

Политический журнал
http://flb.ru/info/38302.html
Павел АНОХИН
07.09.2006