ФСБ уходит в тень

Участие в бандитизме и разбое стало профессиональным занятием для целого ряда офицеров ФСБ, в котором они весьма преуспели

Как и любая другая секретная служба, ведомство на Лубянке не терпит, когда кто-либо приоткрывает занавес над ее тайнами. И начинает действовать еще более потаенно и скрытно – кое-какие шаги я уже заприметил. Есть еще один проверенный способ – молчание. Даже тогда, когда неприлично грязные авантюры становятся известны во всех подробностях. Я убедился в этом, рассказывая в своих последних публикациях о двух судебных процессах – над группировкой Лазовского, которую выпестовала Лубянка, и братвой Кушникова, который бандитские забавы совмещал со службой в ФСБ в должности начальника отдела и в звании полковника. Бог знает, cколько на этих судах было сказано и подтверждено о странной поначалу смычке ФСБ с криминалом, да и сам теряюсь в подсчете статей, которые этой срамоте посвящены, – и ни слова с Лубянки в ответ. Ни мне, ни судам.

С марта нынешнего года взвалил я на себя ношу почти неподъемную: прилежно хожу то в Московский городской суд, то в военный суд Московского гарнизона. Дела, которые там слушаются, на редкость похожи, как близнецы. Если сказать проще: на этих процессах впервые высвечивается неприглядная роль ФСБ не только в пополнении бандитских рядов чекистскими профи, но и трогательная опека над ними.
Времени с начала моих хождений по судам прошло немало, а потому напомню, что я о своих впечатлениях уже успел рассказать. Вот о братве Максима Лазовского: «Банду Лазовского создала ФСБ?» (№ 15), «Убийство как оперативное мероприятие» (№ 21) и, наконец, «Лазовский был офицером ФСБ» (№ 23—24). Полковник Игорь Кушников и его боевики воспеты мною пока чуть меньше – суд над ними идет рывками, перерывы долги и часты. Надеюсь, хоть в общем, но помнится: «Настоящий полковник» (№ 27) и «Арест с отсрочкой» (№ 31).
Пауза в судебных очерках у меня неслучайна. И в городском, и в военном судах сейчас допрос свидетелей, процедура эта для председательствующих хлопотна и подчас рутинна. Каждое утро волнуются: придут очевидцы преступлений или нет? Одни умерли, другие давно уехали из Москвы, а третьих ищи не доищешься – кто-то сменил фамилии и адреса, а кто-то вообще сгинул – не найдут их следов ни опера, ни участковые.
Но чем дольше я обживаю ставшие привычными места на жестких судейских скамьях, тем больше утверждаюсь в убеждении, что процессы тормозят и расшатывают не только эти причины. А то, что еще на предварительном следствии многие фигуранты – как обвиняемые, так и свидетели — вдруг стали невидимками. Нет даже упоминаний о них ни в протоколах допросов, ни тем более в обвинительном заключении по делу того же Кушникова. А в деле братвы Лазовского своя особенность: абсолютно все главари банды, включая его самого, были отстрелены, но обвиняются наравне с живыми. Попробуй вину живых теперь доказать, если их паханы обречены на молчание.
С теми, кого я назвал невидимками (дело Кушникова), проблем еще больше. Тем более что к фигурантам я добавлю и тех, имена которых знаю сам.

Кража у адвоката
Случилось это уже давно, в конце весны. Так вот: еще до начала процесса в Доме правосудия я заочно познакомился с адвокатом Тюриным – Юрий Михайлович защищает Харисова, который был наиболее близок к Лазовскому и даже отсиживал с ним срок в зоне. Потом стал ходить в суд, и мы познакомились ближе. Юрий Михайлович в обеденных перерывах меня просвещал: вы, дескать, надеетесь, что суд будет заниматься исследованием доказательств сращивания ФСБ с криминалом, а это наивно. Прежде всего потому, что обвинение такой задачи не ставит, суду важно доказать, что все, сидящие в клетке, – бандиты и убийцы. А то, что и сам Лазовский был связан с ФСБ и даже, как утверждает бывший его давний друг свидетель Тростанецкий, состоял действующим офицером «конторы», а вокруг него тоже постоянно вертелись чекисты и прежде всего майор Юмашкин, – не более чем следственные подробности. Читателю это интересно, а суду не очень. Впрочем, достаточно и того, что сограждан вы просветили: спецслужбы, у которых в коллегах бандиты, ни государство толком не обезопасят, ни соотечественников.
Как-то Тюрин обмолвился, что хочет мне показать пару любопытных бумаг, вечером позвонил, чтобы я непременно в суд приехал, – он будет ждать меня у входа. И вот утро, апрельская прохлада, время чуть более 10. Смотрю, от супермаркета бежит Тюрин, на нем лица нет. Рассказывает: только подъ-ехал к суду и припарковался, передняя дверь открывается, просовывается в нее аккуратно одетый мужчина с огромной картой: «Вот мы стоим здесь, а мне надо проехать сюда. Подскажите, как?». И все время орет, как глухой. В этом крике Тюрин едва услышал щелчок открываемой задней двери своей машины и топот убегавшего человека. За ним тут же ринулся и любопытный с картой. Смотрит, а портфеля-то нет! Ринулся за этими двумя, да куда там, сели в «Тойоту» — и по газам.
Приехали милиционеры, поохали – это, дескать, грабеж «на рывок», видно, думали, что в портфеле деньги. Тюрин до адвокатуры работал в милиции, едва не в крик: идиотом быть надо, чтобы верить, что украденный портфель жуликов обогатит. А одеты как, а сценку какую изобразили, а машина у них тут же стояла – да нет таких воров, и сроду не было.
В тот же вечер дома у Тюрина звонок: «Немедленно подъезжайте к стройплощадке возле суда, там вас портфель дожидается. И непременно один, проверим». Примчался тут же, вышли двое, молча отдали портфель – нам его, дескать, подбросили.
Дома посмотрел – все бумаги и документы целы, немного денег, которые брал на карманные нужды, пропало. Все правильно: пусть думают, что жулье работало.
Тюрин о странной краже не заявлял – дело «висяк», а беготней замучают. Да и случай, можно сказать, в наши дни пустяшный – очень кому-то хотелось посмотреть, что адвокат возит с собой в суд. Может, у кого служба такая – читать, что ему не положено.
Вот вам первые невидимки, о которых я говорил.

Миллион долларов для следователя
Мне очень кстати, что делом полковника Кушникова занимались несколько следователей. Все-таки будет меньше шансов, что кто-то догадается, с кем из них мне удалось разговориться. В общем-то это было нетрудно: знакомы мы не первый год, друг другу верим. Я назову его Витей, а уж где именно он работает, велик ли стаж и любые другие подробности опущу – человек сломан, всегда насторожен и недоверчив.
Вот он рассказывает, поминутно вертясь на скамейке, где мы пристроились:
— Если ты помнишь, первыми в сети МУРа угодили паханы – редко, но случается. Сначала, в апреле 1998 года, Максим Шенков и Александр Сонис. Вот-вот должны были взять брата Шенкова Илью – МУР буквально дышал ему в спину. Всю верхушку гольяновской ОПГ, которую даже бандиты считали самой кровавой и беспощадной. И по первым допросам, и по данным агентуры мы уже знаем, что банду крышует ФСБ, – кто? Работаем с этими тремя, помаленьку начинают говорить.
И вот в один из вечеров я вижу через окно своего кабинета, как к зданию подкатывают БМВ с мигалкой и два джипа, тоже с мигалками. Выходят двое в серых костюмах, мигом проходят наш милицейский пост и сразу ко мне в кабинет. Улыбаются, тянут руки. Один садится на диван, на коленях держит кейс из хорошей кожи. Другой хлопает мне на стол удостоверение, от которого у меня глаза на лоб лезут. Второй такую же «корочку» показывает издали. Слышу: «У тебя дело Шенкова и Сониса, мужик ты толковый, знаешь, как его прекратить. Чтобы тебе думалось спокойнее, вот посмотри – в кейсе, что мы привезли, миллион долларов. Смотри внимательнее – это тебе. Если мало, скажи свою цену».
Виктор долго молчит, курит.
— Витя, что ты ответил?
— Что-то дурацкое – они засмеялись.
— Витя, откуда они? Чьи это удостоверения?
Он показывает пальцем в небеса и молчит.
Это сколько мы уже невидимок насчитали?

Прощание с братьями
Так и чувствую: прочитав о странных дарителях миллиона долларов какому-то там следаку, особо недоверчивые читатели пожмут плечами: ничем не доказанный треп.
Хорошо, тогда вот вам факты. Виктор был прав, когда говорил, что Илью Шенкова вот-вот возьмут, – как же он был нужен следствию! Если Максим занимался бандитизмом в чистом виде, то его родной братан сроду не мордобойничал. У него другой профиль в банде: финансы. Только он знал, сколько десятков или сотен миллионов на каких счетах лежат, в каких странах упрятаны.
И вот пожалуйста – в мае 1998 года Илью Шенкова ласково берут на одной из квартир и мигом везут в ИВС на Петровку. Как потом говорили на допросах его конвоиры (их было трое, все из патрульно-постовой службы), Шенков нежно попросил их на минутку-другую заехать в ночной клуб «Булгаков». Причина трогательная – попрощаться со старыми друзьями и в последний раз съесть любимый стейк. Решили человеку услужить – не звери же. Знакомый опер из МУРа обрисовал мне примерно такую сценку: конвоиры уселись за столик, ужин им соорудили мгновенно. Ну а Шенков, любезно освобожденный от наручников, тут же уединился за портьерой с рыдавшей у него на плече девицей – не будешь ведь за их лобзаниями подсматривать.
Короче, по самым скромным подсчетам, конвой ужинал в «Булгакове» часа два — не менее, а потом столько же искал своего подопечного. Сгинул, и все тут!
Три человека из разных ведомств назвали мне сумму, за которую Шенков откупился: каждый из его стражей получил по 50 тысяч долларов. А дуролому-следователю за такой же финал предлагали аж миллион, он не взял, и что в итоге? То, чего хотели щедрые господа из заоблачных вершин.
С той поры Илья Шенков – в розыске. Естественно, безуспешном. Хоть с именем, но вот вам еще одна невидимка.
Гораздо позже следователям пришлось попрощаться с братом Ильи – Максимом. Он вдруг стал не в себе, адвокаты выступили с ходатайством, и болящего увезли в Центральный НИИ судебной психиатрии им. Сербского. 27 февраля 2001 года (процесс уже шел) эксперты подписали свой вердикт: «…в условиях психотравмирующей ситуации ареста и привлечения к уголовной ответственности Шенков М.Н. стал проявлять признаки ситуационно обусловленного расстройства психической деятельности… Поэтому он не может осознавать фактический характер своих действий и руководить ими, правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них показания».
Спорить с врачами бестактно и глупо: уж коли решили считать бандита невменяемым, так тому и быть.
Снова не удержусь от укора капризному следователю – ведь в два счета он мог бы развалить дело и получить свой миллион. А теперь вон сколько хлопот занятым людям задал – Илью Шенкова возят в ночной клуб, потом ориентировки о розыске строчат, Максима Шенкова светила психиатрии наблюдают месяцами — и все для того, чтобы оба фигуранта не сидели в судейской клетке? А добром о чем просили давным-давно?
Еще двух невидимок приплюсовали?

Конституция для чекистов
Каждый, кто хоть раз побывал на допросе у следователя или у судьи, непременно помнит их напутствие: «В соответствии со статьей 51 Конституции РФ никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников».
Но вот читаю в уголовных делах по двум процессам допросы действующих или бывших сотрудников ФСБ и догадываюсь по их показаниям, что свое руководство они приравняли к родственникам, ближе которых нет.
Вот следователь прокуратуры Москвы Андрей Супруненко допрашивает в качестве свидетеля оперуполномоченного УФСБ по Москве и Московской области майора (а вскоре и подполковника) А.А. Юмашкина. Спрашивает: «Заводилось на Лазовского дело конфиденциального сотрудника? Проходил ли Лазовский по спецпроверкам? Чем, наконец, объяснить, что вы, майор ФСБ, находились вместе с подозреваемыми в бандитизме лицами и какую именно задачу выполняли?»
Юмашкин тут же вспоминает 51-ю статью Конституции и как следователь отмечает в протоколе: «Свидетель отвечать отказался, ссылаясь на свое руководство».
Сегодня председательствующая на процессе в Мосгорсуде Ольга Борисовна Кудяшкина долго и пока безуспешно разыскивает уже уволившегося из ФСБ пенсионера Юмашкина – очень ей хочется узнать, чем же все-таки занимался в банде Лазовского офицер спецслужбы и каких злодейств насмотрелся?
И нигде, ни по какому адресу найти не может. Следователь Супруненко, услышав от меня о мытарствах судьи, горестно вздохнул: какой толк этого Юмашкина тащить в суд? Неужели есть сомнения в том, что он снова сошлется на Конституцию и свидетельствовать откажется?
По делу Кушникова следователи тоже пытались допросить бывших его сослуживцев, столкнувшихся с ним и на бандитском поприще. Вот какой мелочовкой пополнилось потом обвинительное заключение. Из показаний Галактионова А.А. следует, что он знаком с Кушниковым по совместной работе в МБ РФ (Министерство безопасности, предшественник ФСБ. — Г.Р.) с 1985 года. В 1994 году в отношении Кушникова проводилось служебное расследование, однако чем оно закончилось, не знает. С Кушниковым у него сложились дружеские отношения, он его познакомил с ЧОП «Беркут-1», и в мае 1995 года Галактионов стал работать там юристом. Неоднократно видел братьев Шенковых, Шарова, Сониса, которые были знакомы с Кушниковым».
Как видим, свидетель тоже не знает, что за расследование проводилось в отношении его друга, не знает ни одного преступления, которое тот мог совершить в компании тех же братьев Шенковых и Сониса.
Далее: «Свидетель Бородулин В.П. пояснил, что в 1991 году уволился из органов безопасности в запас. Примерно в это же время он познакомился с сотрудником ФСБ РФ Кушниковым. Последний на безвозмездной основе предложил ему помощь в определении пригодности будущих сотрудников к работе в охранной структуре».
Еще одно: «Из показаний свидетеля Сализы Ф.И. следует, что он знаком с Кушниковым по совместной службе в КГБ СССР. Между ними сложились приятельские отношения. Через Кушникова он познакомился с Опекуновым – работником СИЗО «Лефортово». Встречался с Шенковым Максимом, с которым почти всегда рядом был Сонис».
И еще: «Свидетель Сновский Ю.А. пояснил, что знаком с Кушниковым по совместной работе в КГБ. После образования его бывшим коллегой Световидовым В.Н. фирмы «Прогресстех» в 1995 году Кушников обратился с просьбой осуществить техническое оснащение частного охранного предприятия «Беркут». Это продолжалось с 1995 по начало 1997 года. Он видел в офисе ЧОП «Беркут» поисковый комплекс, который включает в себя сканирующий приемник и используется для контроля радиоэлектронной обстановки, обнаружения и определения местоположения нелегально существующего передатчика в контролируемой зоне, также он может использоваться для перехвата радиотелефонных переговоров».
Из фрагментов этих допросов я вижу два вывода. Первый: чекистов, как действующих, так и отставных, прямо так и тянет в криминальные группировки, так что недостатка в профессиональных кадрах Кушников не испытывал. Второй: как я уже и говорил, никто из чекистов, близко наблюдая верхушку гольяновской ОПГ, где верховодил полковник, даже краем глаза не видел ни одного из совершенных братвой преступлений. Во всяком случае, так они заявляли и на следствии, и в суде. И самые невинные вопросы привычно парировали ссылкой на памятную нам статью Конституции России. Где-то я их понимаю: запомнить одну статью нетрудно, а от всех остальных толку нет.
Насколько этот ход удачен и выгоден подсудимым, мы увидим чуть позже. 6 июня в окружном военном суде продолжилось слушание дела Кушникова и его братвы, в Мосгорсуде, если не ошибаюсь, близятся прения сторон и приговор.
Журналистов ни там, ни здесь я не встречаю, то ли уже устали описывать козни наших спецслужб, то ли просто на всякий случай обходят их стороной.

Георгий РОЖНОВ, обозреватель «Новой газеты»


Журналистское расследование подготовлено при поддержке программы «Чистые перья»
В соответствии с требованиями программы «Чистые перья» настоящий материал Георгия Рожнова 10 июня был направлен в Центр общественных связей ФСБ РФ, откуда нам обещали прислать комментарий к нему.
Статья Г. Рожнова «ФСБ уходит в тень» является как бы итоговой к серии материалов, сделанных из залов суда, где проходят процессы по банде Кушникова и организованной преступной группировке Лазовского. В обоих случаях должностные лица ФСБ имеют прямую причастность к совершенным преступлениям, и Центр общественных связей, безусловно, следил за каждой публикацией Г. Рожнова.
В заключительном материале автор ставит вопрос, где проходит граница между реальной оперативной работой и прямым участием офицеров ФСБ в преступной деятельности? Направляя материал в Центр общественных связей ФСБ, мы ожидали, что там нам ответят на этот вопрос. Однако в пятницу по телефону нам сообщили, что комментарий еще не готов.
В связи с этим, мы полагаем, возможности получения комментария ФСБ исчерпанными, поэтому материал Георгия Рожнова может быть опубликован с соответствующим комментарием эксперта.
Леонид НИКИТИНСКИЙ,
эксперт программы «Чистые перья»


P.S. Итак, в минувшую пятницу ЦОС ФСБ РФ сообщил в программу «Чистые перья», что комментарий к статье Георгия Рожнова «ФСБ уходит в тень» еще не готов. Еще накануне, 13 июня, нам стала понятной задержка ответа или нежелание его предоставить, – именно в этот день там пришлось сочинять еще более печальную информацию для СМИ. Вот текст из официального сайта ФСБ РФ:
«Пресечена деятельность преступной группы
В результате совместных оперативно-разыскных мероприятий, проведенных органами МВД и Управлением собственной безопасности ФСБ России, по подозрению в совершении преступлений по статьям 209 (бандитизм) и 162 (разбой) УК РФ в Москве задержана группа лиц, среди которых двое военнослужащих одного из административно-хозяйственных подразделений Федеральной службы безопасности – Синицын В.А. и Чуев В.В.
Прокуратурой возбуждено уголовное дело, начато служебное расследование. Службы собственной безопасности МВД и ФСБ России в рамках своей компетенции оказывают всемерное содействие и помощь следствию, принимают превентивные меры по недопущению подобных фактов».
Если вспомнить, что боевики Кушникова и Лазовского обвиняются по точно таким же статьям, можно сделать вывод, что участие в бандитизме и разбое стало профессиональным занятием для целого ряда офицеров ФСБ, в котором они весьма преуспели.

Новая газета
http://flb.ru/info/8691.html

17.06.2002