Антикиллеры

Они встретились: убийца Александра Солоника и подполковник, который умеет ловить бандитов

6 февраля исполнился год, как в Московском городском суде начался процесс по делу ореховской ОПГ, — на ее счету тридцать с лишним трупов: бизнесмены, конкуренты, милиционеры и даже один прокурор. Предварительное следствие вели редкие профессионалы из управления по расследованию бандитизма и убийств прокуратуры Москвы — 32 тома доказательств составили уголовное дело № 2-18/03, 6 июня 2001 года оно было принято к производству Московским горсудом. И вот результат: ни одно заседание толком не состоялось, ни один из 13 обвиняемых не допрошен, председательствующий по делу судья Николай Говоров не зачитал ни строчки из обвинительного заключения (3 тома). Каждое заседание длится 15—20 минут, тут же объявляется закрытым и откладывается на 2—3 месяца. И так уже шестой раз: стороны молча посмотрели друг на друга и разошлись. В российской судебной практике такого издевательства над законом еще не было.

Банда, которой как бы не было

В прошлом феврале я напечатал в «Новой газете» (№ 8) статью «По следам мертвеца». Это не кличка и не страшилка — я рассказывал о лидере ореховской ОПГ Сергее Буторине (Осе), которого РУБОП под водительством Рушайло упрямо считал покойником и, разумеется, несколько лет не ловил. И попробуй спорить: лучше прогуляйся на Николо-Архангельское кладбище и полюбуйся на могильную плиту с потускневшим портретом молодого красавца: «Сергей. 1965—1995».
Сейчас я вкратце напомню не только то, что рассказывал ранее о Буторине и кровавой его банде, но и поделюсь тем новым, что удалось раздобыть.
К вершинам бандитской власти Ося продвигался с самых низов: бывший прапорщик стройбата из подмосковного Одинцова, он изрядно поднакачал себя боксом и вместе с братом Александром (Зомб) устроился вышибалой в коптевское кафе «Аленький цветочек». Там его приметили люди уважаемого и грозного авторитета Сильвестра. Ося тому глянулся и был принят в бригаду боевиков.
Честь была неслыханная: Сергей Иванович Тимофеев (Сильвестр, Сережа Новгородский) был в начале 90-х уважаем не только братвой, но и ментами. Те времена запомнились едва не ежедневными побоищами одной бригады с другой — старики перегрызлись с молодыми, каждый тянул одеяло на себя. Сильвестр начал с того, что стал водить дружбу с такими признанными авторитетами, как Отари Квантришвили, Роспись, Петрик, Захар, Циркуль и, наконец, Япончик. С их помощью он поприжал наиболее оголтелых отморозков, а остальных убедил уйти в легальный бизнес. Под контролем Сильвестра оказались десятки банков и СП — за крышевание он получал от 30 до 70 процентов.
Главное: в городе настали почти тишь да гладь, бандиты ходили перед своим паханом по струнке, а соперничающие группировки притихли. И еще заслуга Сергея Ивановича: в милиции и префектурах появились свои люди, доходы братков и лояльной к ним власти росли немерено.
Отдельная страница — тесные связи с бизнесменом и финансистом Григорием Лернером, чуть позже я напомню, что тот выдал о Сильвестре и Буторине сразу после выхода из израильской тюрьмы месяц назад.
13 сентября 1994 года «Мерседес-600», в котором Сильвестр катил по 3-й Тверской-Ямской улице, разорвало мощнейшим взрывом. Кто виновен в этом злодействе — не известно до сих пор.

Нежданный наследник

Еще не утихли рыдания после похорон Сильвестра, как его братва почувствовала крепкую руку нового пахана — им стал Буторин. Он окружил себя людьми в бандитском мире тех времен весьма странными — никто из них не мотал срока в лагерях, а прилежно служил в элитных частях ВДВ и ГРУ, крепил здоровье в большом спорте. Рядом с Осей можно было видеть пригретых им курганцев — Андрея Колигова, Олега Нелюбина, Василия Игнатова и, наконец, Александра Солоника. Несколько в сторонке держался любимчик Оси Саша Пустовалов (Солдат) — бывший морпех, он стрелял настолько артистично, что тот же Солоник, мастерством которого после восторгов публикаций в некоторых СМИ принято восхищаться, новичку в подметки не годился.
Стрельба началась сразу — Ося спешно убирал людей Сильвестра: Культика, Витоху, Дракона.
Повторю то, что писал год назад: появившаяся в Москве банда так и не была взята под колпак РУБОПом, командовал им тогда будущий Герой России Рушайло. До сих пор помню, как один из его оперов высмеивал меня за любопытство о Буторине: «С мертвыми мы не воюем».
И это в те дни, когда Саша Солдат из двух пистолетов расстреливал компашку бизнесменов, обедавшую в летнем кафе за памятником Юрию Долгорукому, а чуть позже палил в милицейский патруль у метро «Кутузовская». Все это среди бела дня, открыто, внаглую.
И, наконец, самое мерзкое: боевики Буторина в закрытом военном городке РВСН Власиха (объект Голицыно-10) застрелили старшего следователя спецпрокуратуры Юрия Керезя. Запомним этого человека — он первым в России возбудил уголовное дело по ст. 210 УК РФ «Организация преступного сообщества». Это о них — Осе и его братве.
Просьба к читателю: вспомните эту малую толику злодейств ореховских бандитов, когда будете читать о параличе суда над ними, — что же это было нужно удумать, чтобы федеральный судья Говоров год рта не открыл?

И один в поле воин

Это я о «важняке» из МУРа, подполковнике милиции, которого вынужден называть Виктором Ивановичем. Помните, как три года кряду гонялся он за киллером Пустоваловым и взял его, как сам выражается, нежно? Не забыли, как он в «Шереметьево-2» пристегнул наручники возвращавшемуся из Брюсселя курганскому авторитету Андрею Колигову, выудил из Голландии не менее опасного убийцу Олега Нелюбина, а вскоре с помощью СОБРа разом взял
17 курганских боевиков?
А как два года назад в милом испанском городке под Барселоной — Кастель-дель-Фельс — выманил из борделя самого Буторина, заорал на всю улицу «Стоять! Милиция!» и положил мордой на асфальт самого опасного российского бандита? А несколько минут спустя швырнул на капот автомобиля ближайшего подручного Оси Марата Полянского? А брата его Руслана в Севастополе кто брал?
Каждый, кого пытается судить сейчас судья Говоров, был отдан следователям им, подполковником Витей.
Это я о нем намеренно вспомнил — вот уже месяц множество СМИ трубят о невероятном задержании в Москве, придумывают черт знает что, а Виктор читает всю эту чушь и улыбается насмешливо. Как все было на самом деле, он расскажет мне, а я чуть попозже повторю.

Полковник и Солдат

Помню прошлый горячий август, душный коридор Мосгорсуда, грохот за плотно закрытыми окнами — за ними стройка нового Дворца правосудия. Только что я выстоял четыре с лишним часа в маленьком зале — судья Ольга Кудяшкина оглашала приговор банде, которую мы назвали лубянской.
Если помните, паханом там был Лазовский, как утверждали, действующий офицер ФСБ; чекисты шлялись у него в офисе что ни день, руководили братвой или над ней надзирали — один черт. Следствие доказало, что оба взрыва в конце 94-го года — автобуса у ВДНХ и моста через Яузу — совершили люди Лазовского, а тогдашний воспеватель подвигов ФСБ генерал Зданович по всем каналам ТВ упрямо бубнил, что в этих взрывах уже унюхан чеченский след. А уж убийств, разбоев, поджогов почти у каждого подсудимого хватает. И вот приговор — половина оправданы, остальным сроки смешные.
В клетке хохочут, пальцы веером. Обалдевший, бреду по судейскому коридору, на душе пакостно, а тут еще, как на грех, вспоминаю недавний приговор по делу полковника ФСБ Кушникова — тут вообще все оправданы, все невиновны. В суде, где я сейчас тихо психую, угораздило меня просидеть с ранней весны и до конца лета, едва ли не на каждом заседании я видел, как бледнели подсудимые от слов свидетелей, как ежились, просматривая видеозаписи своих показаний на предварительном следствии, а тут — нате вам приговор: наговорили на достойных граждан с три короба, а вины, оказывается, на них нет.
Словом, мерзко мне сейчас от всех этих судейских чудес; и время угроблено, и силы — на кой черт, зачем?
И вдруг у выхода встречаю судью Говорова Николая Юрьевича. Знакомы мы без малого десять лет, поговорить с ним — одно удовольствие. Оказывается, сейчас председательствует он по делу ореховских, там невезуха сплошная — не идет процесс, и все тут. И говорит, что ждет не дождется, когда будет допрашивать Пустовалова (Солдата), много о нем наслышан. Бандит, убийца, но для судьи или следователя — просто подарок: «Все, что докажете, ваша честь, то — мое». И еще любимая у Солдата фраза: «Так и пишите — киллер». Слушать бы мне Говорова, помалкивать, а я все о своем: следствие высыпает товарищам чекистам факт за фактом, а они как сговорились: «не помню», «протестую», «отрицаю». Прав судья: лучше уж слушать подсудимых, которые уж если убийцами были, или грабителями, или ворами, то так себя и называют, а не орут, что они полковники или майоры, жизнь за Отечество не пощадившие.

«Меня учили убивать»

О Пустовалове за минувшие годы и особенно в последний месяц написана уйма статей.
Конечно, каждый автор украшал свое творение претензией на сенсацию: киллера Пустовалова судят за убийство киллера Солоника. Как ни грустно, но это ляп: за убийство коллеги по цеху Солдату отвечать не придется, этого эпизода в обвинительном заключении нет вообще, хотя других покойников на его совести многовато.
А остальное — почти правда. Едва ли не после первого допроса Пустовалова в прокуратуре не удержались и хвастанули: именно Солдат замочил и Солоника, и его подружку Светлану Котову — признался собственноручно. Чувствую недоумение читателя: что же остановило следователя, не предполагать же, что он убийцу пожалел и громкое его злодейство похерил?
Все проще: в делах по убийствам УПК требует вывода подозреваемого на место преступления, показания хоть одного свидетеля, желательно отыскать и орудие убийства. Как видим, каждое это требование исполнить трудновато — попробуй свозить Солдата в пригород Афин и дать ему побродить по вилле, где якобы он убивал Солоника, по холмам, где он закапывал труп Светланы Котовой, и проехать по шоссе, на обочину которого он выбросил труп своего невезучего коллеги.
Но вернемся к Пустовалову. Вырос он в семье небогатой — одна мама в доме. Лодырем не был: учился в ПТУ, работал на заводе, увлекался борьбой дзю-до и игрой на пианино.
Служил в спецназе морской пехоты, на одном из допросов сказал следователю: «Меня учили убивать. Я был хорошим учеником». В армии Сашу приметили, присвоили звание старшины.
После дембеля решил как-то оттянуться в кафе, к девчонкам был неравнодушен всегда. Обожал, когда какая-нибудь красотка спросит его о работе, он улыбнется и ответит: «Киллер я». Это Саша забегал вперед: убивать людей ему выпало после знакомства с боевиками Оси Буторина. Встреча у них случилась едва ли не киношная: Солдат сидел с девочками в каком-то роскошном шалмане, а тут вдруг его взяли в кольцо пятеро пацанов, ножи держат всерьез. Пустовалов перед спутницами извинился и мигом вырубил всю нападавшую ораву. За соседним столиком ерзали от восторга двое ореховских, познакомились с крутым пацаном, и через пару недель сам Ося при всех назвал его братком.
А теперь снова о главном событии в жизни Солдата, о котором все пишут и пишут. Здесь, конечно, фантазий хоть отбавляй. Чаще всего читаю, как Солдат по команде Оси вылетел в Грецию, погостил у Солоника, как-то заманил его в машину, на переднее сиденье, и сзади набросил удавку. Тут, правда, непонятно, куда делась убитая в тот же вечер Светлана и чего это вдруг Солоник нарушил свое правило: никогда не подставлять спину, хоть бы сзади сидел родной брат.
А теперь — как было на самом деле. 29 августа 2000 года
Пустовалов свидетельствует: «Это было в Греции, в конце января 1977 года (точнее — 31 января. — Г.Р.). Я прилетел туда по команде Марата Полянского ясно для чего — убить Солоника. Марат тоже хотел лететь, но почему-то остался. Полетели я и еще один пацан. Мы летели непрямым рейсом «Люфтганзы» через Франкфурт. Поселились в доме возле Афин, как велели. В тот же вечер созвонился с Сашей Солоником, пригласил его к себе, он приехал с девушкой Светланой. Как всегда неожиданно, не в условленное время, когда я был один.
— Вы хотели убить Солоника?
— Хотел, но тогда это было опасно. Очень опасно — я был один. А тут еще эта Светлана. Словом, посидели очень хорошо, мы ведь давно друг друга знали. А на следующий день я и мой друг приехали в дом Солоника. Пока собирали на стол, я успел отрезать шнур от утюга. Потом просто: придушил слегка Сашку за шею, повалил на пол, и там уже все. Потом кончили Светлану, она успела крикнуть.
Солоник был одет в рубашку, цвет не помню, серые брюки с ремнем, легкие туфли. И еще: все технические вопросы по Солонику я обсуждал с Буториным по телефону.
— Вы убеждены, что убили именно Солоника?
Пустовалов: «Еще бы! Я знал его прекрасно».
«Технические вопросы» я опускаю, это мерзко и страшно. Мне важно главное: Пустовалов несколько раз подтверждает, что убил именно Солоника, — эта убежденность мне понадобится позже.

Беззащитные

Ждать от репортеров криминальной хроники точностей в освещении хромающего процесса напрасно: заседания сразу были объявлены закрытыми. Причина — требование защиты и обвиняемых обеспечить их безопасность. Никакой публики, никакой прессы. Потому и читаю сейчас, что суд над ореховской группировкой идет успешно, что на скамье подсудимых томятся то ли 9, то ли 11 человек. Я в зале всех аккуратно сосчитал, вышла чертова дюжина — 13. Вот они: Александр Пустовалов, Виктор Сидоров, Дмитрий Усалев, Яков Якушев, Сергей Филатов, Иван Саусарагис, Виталий Александров, Александр Васильченко, Владимир Кременецкий, Руслан Полянский, Дмитрий Поляков, Олег Пронин, Александр Кравченко.
Адвокатов буду называть по мере необходимости — меняются они часто… 18 марта, например, видел, как пришел еще один новичок.
Обвинение поддерживает прокурор Московской городской прокуратуры Елена Левшина. Статьи над каждым из подсудимых висят тягчайшие — и бандитизм, и убийства.
Вспоминать буду те заседания, на которых удалось побывать. Первое, бывшее еще 6 февраля прошлого года, оставлю, тем более что я о нем уже писал, — тогда приболела адвокат Любовь Кулеба, с кем не бывает. А вот 3 сентября, когда Говоров добрался лишь до третьего заседания, было куда интереснее. Николай Юрьевич еще в начале июля прихвастнул мне, что с каждым из адвокатов побеседовал душевно, каждому желал приятного отпуска и едва ли не слезно молил вернуться к своим подзащитным до 1 сентября. И вот милое такое утро, время к одиннадцати, Говоров уже сдувает пылинки со своей мантии, как видит полное печали лицо милой девочки Ани, секретаря суда. Та чуть не в слезы: звонил Сергей Викторович Лавыгин, что трудится в Московской областной коллегии адвокатов, и любезно напомнил, что отпуск у него с 28 августа по 2 октября. «А сейчас, золотко, сентябрь, так что не обессудьте». Говоров в ужасе: Лавыгин защищает самого Александра Сергеевича Пустовалова, главного киллера и главного обвиняемого. Скандал!
Следующее заседание Говоров назначает, приноравливаясь к строптивому Лавыгину, на 3 октября. И вот снова милое утро поздней осени, время к одиннадцати, Говоров сдувает пылинки с мантии, а тут вбегает Анечка, лицо в печали: Лавыгин заболел неизвестно чем и неизвестно на сколько, так что киллер Александр Сергеевич снова беззащитен. «Перерыв до десятого! — вдруг истошно кричит обычно тихий Говоров. — До десятого!»
И вот десятое, время к одиннадцати, Говоров сдувает... Правильно, догадались — Лавыгин вообще пропал неизвестно куда. «Я его убью!» — громко говорит беззащитный Пустовалов, киллер.
Я здесь ничего не придумал, жалел судью, киллера и Анечку, даже писать не хотел об этом — не на одном же Лавыгине свет клином сошелся.
Ошибся. Вдруг взяли да и оставили процесс адвокаты Лев Зубер и Наталья Вавилова, а Сергей Кузнецов и Михаил Воробейников ряды защиты пополнили. Для судьи — это сплошная головная боль: замена отыскивается чаще всего не сразу, адвокаты сразу приступают к нудным торгам о сроках знакомства с 32 томами дела, получают два месяца и непременно просят еще недельку, а судья, прокурор и заседатели маются бездельем. Равно как и другие адвокаты, которые уже со всем перезнакомились.
18 марта, во вторник, вся адвокатская рать вроде собралась минута в минуту, но тут Анечке позвонил защитник Сидорова Сергей Кузнецов: «Ждите — еду». Ждали ровно два часа, я использовал их сполна, подходил в коридоре то к одному, то к другому адвокату и приставал с вопросом: «Почему суд над многолюдной и опасной бандитской группировкой больше года топчется на месте?».
Отвечали мне так: во всем виновато несовершенство закона об адвокатуре. Первое: почему обвиняемый может нанять столько защитников, сколько ему вздумается? И почему он же может без объяснения причин отказаться от своего защитника и пригласить другого?
Себя мои собеседники не корили даже задним числом — я так и не мог понять, почему исчезновение адвоката из зала суда видится им обыденным и пустяшным? И уж, разумеется, никто не желал даже слушать моего предположения, что именно защитники вбили в головы своим подопечным мечту о суде присяжных, который по новому УПК с нового 2003 года будет решать их судьбы гораздо гуманнее и добрее, чем тот же Говоров.

Пробьемся, опера!

В начале января криминальная новость №1 — задержание и арест в Москве еще одного убийцы Солоника, Алексея Гусева. Множество печатных и электронных газет изложили событие так: 12 января в полдень к дому на улице Вавилова подкатили три машины. В одной — агенты Интерпола, в другой — полицейские из Афин, ну а в третьей — наши опера, как бы на подхвате.
Мой подполковник Виктор привычно морщится:
— При чем тут греки, Интерпол? Гусева я искал давно, дышал ему в затылок. А потом пошли брать — я и двое моих оперов. Взяли опять-таки нежно: никакой беготни, никакой стрельбы. Теперь у нас трое, кто убивал Солоника: Пустовалов, Гусев и еще один паренек, фамилию не спрашивай — мы его бережем.
Виктор видит в последних публикациях не только досужие фантазии, а проплаченную бандитами дезу. Ну с чего это бы одно интернет-издание всерьез пишет такое: «В правоохранительных органах нам рассказали, что в столичном СИЗО в ожидании приговора уже сидит предполагаемый заказчик убийства Солоника — лидер ореховской преступной группировки Сергей Буторин (Ося)». И как так вышло, что сразу же после ареста Гусева то же издание напечатало мнение адвоката Солоника Карышева: дескать, его подзащитный жив-здоров, а аресты Пустовалова, Гусева и еще одного неизвестного — привычный ментовский произвол. И Буторин вовсе не был заказчиком убийства Солоника, как в этом нас уверяют в МУРе и прокуратуре Москвы. В это же время одна солидная газета печатает интервью с Лернером, только что условно-досрочно освобожденным из израильской тюрьмы. Тот очень мило говорит о Буторине и его бригаде, высмеивает слухи о том, что в середине девяностых эта братва его похитила, запихала в подвал и умыкнула несколько миллионов долларов.
Этот пиар понятен: в апреле—мае прокуратура Москвы закончит и передаст в Мосгорсуд выделенное в отдельное производство дело об убийстве Солоника — вот там-то и будет предъявлено обвинение Пустовалову, которого до сих пор нет.
У моего подполковника отличное настроение — таким я его видел перед вылетом в Барселону два года назад. Щелкает ремнями наплечной кобуры и насвистывает новую песню «Любэ»: «Пробьемся, опера!»
Очень она ему нравится.

P.S. Существует ли ответ на вопрос: почему, как только в деле появляются фигуранты, связанные со спецслужбами, оно не доводится до серьезного приговора?

Новая газета
http://flb.ru/info/16246.html

26.03.2003