Поиски кредита МВФ - второй фронт

Почти сразу после 17 августа 1998 года, когда в России грянул всесокрушающий финансовый кризис, бывший тогда генеральным прокурором РФ Юрий Скуратов санкционировал возбуждение уголовного дела № 18/221050-98 «О нецелевом использовании кредита МВФ».
За пять с лишним лет сменивший Скуратова Владимир Устинов не назвал ни одного виновного в разворовывании кредита МВФ, выделенного России 14 августа 1998 года, за три дня до дефолта. В обнищавшую страну не был возвращен ни один доллар из украденных 4,782 миллиарда — именно эти деньги должны были остановить разорившую народ финансовую катастрофу. Вскоре и само скандальное дело было прекращено.
Год спустя по требованию Совета Федерации Генпрокуратура возбудила еще одно дело о дефолте. Ни одного обвиняемого не названо до сих пор. И вдруг узнаю: год назад Счетная палата открыла «второй фронт»: розыском украденных миллионов занялись люди Степашина.

Ведомству Устинова и впрямь недосуг: десятки прокуроров и следователей то тщатся вытащить из Лондона Березовского, то требуют у англичан Закаева, то хотят заполучить из Афин Гусинского. Везде — облом. А тут еще дома покоя нет: то громи «ЮКОС» с Ходорковским, то лепи дело на его компаньона Платона Лебедева и ломай голову, как бы его подольше продержать в «Лефортове» вместе с охранником Пичугиным; то возбуждай уголовное дело на президента компании «ЮКОС-Москва» Шахновского, а то и бросай на разорение «Новой газеты» первого зама генпрокурора Бирюкова.
Забот, как видим, уйма, а тут, как назло, под руку лезет Комиссия по коррупции Государственной Думы и пристает с постылой уже просьбой довести до конца дело о дефолте — шестой год пошел, а все не угомонятся. А кто велел в проклятом прошлом копаться, таскать на допросы начальников, которые власти угодны, — не было такой кремлевской просьбы и быть не могло. Просто та же «Новая газета» еще в прошлом году твердила: виновники разорения России известны, чего ж их никто из прокуроров пальцем не тронет?

Генеральной прокуратуре поручено…
Тут уж придется напомнить: та самая Комиссия по коррупции Думы взялась за явно безнадежное дело после моих прошлогодних статей в «Новой газете». Смысл их читатель поймет уже из заголовков. Вот первая: «Куда исчез из России кредит МВФ в 4,8 миллиарда долларов? Его украли» (№ 37). Вторая: «Трудно искать деньги в черной кассе. Особенно если их там нет» (№ 39). И, наконец, третья: «Кто всех нас ограбил. Поименно» (№ 80).
Собственно говоря, никакого открытия я тогда не сделал, в тогу обвинителя не рядился — просто-напросто извлек на свет божий тщательно погребенное в архивах постановление Совета Федерации от 15 октября 1998 года № 447-СФ «О социально-экономической ситуации в Российской Федерации и неотложных мерах по выводу страны из кризиса».
Тогда же была создана Временная комиссия по расследованию причин и последствий дефолта. Вскоре сенаторы ознакомились с Аналитической запиской комиссии и ее заключением. Выводы жуткие: решения о дефолте принимались «без необходимых в таких случаях мер по предотвращению несанкционированного разглашения конфиденциальной информации и ее использования в коммерческих целях, а также в ущерб национальным интересам России». И вот еще какая прелесть: комиссия признала «грубое нарушение Кириенко и Чубайсом установленных законодательством требований по соблюдению государственной тайны… обеспечению национальной безопасности… Временная комиссия не исключает наличия элементов сговора и злоупотребления служебным положением при принятии решений от 17 августа». Комиссия сочла необходимым «продолжить расследование… силами правоохранительных органов в целях выявления возможных фактов использования информации о готовящихся решениях в коммерческих интересах и в ущерб интересам государства».
Виновные названы поименно: «Решения от 17 августа принимались С.В. Кириенко и С.К. Дубининым от имени соответственно правительства Российской Федерации и Центрального банка РФ при участии министра финансов М.М. Задорнова и первого заместителя председателя Центрального банка РФ С.В Алексашенко, а также А.Б. Чубайса и Е.Т. Гайдара, приглашенных в качестве экспертов председателем правительства».
Совет Федерации согласился со всеми выводами Временной комиссии и тотчас же направил все ее документы в Генеральную прокуратуру — с поручением расследовать причины оглушившего страну дефолта.

Преступление, которого не было
Видя, как лихо в последнее время прокуроры и следователи с Большой Дмитровки могут прессовать каждого, кто не угоден Кремлю, можно было предположить, что подозреваемым в государственных преступлениях придется несладко. И если бы, скажем, кто-либо из обобравших народ жуликов от Генпрокуратуры пытался улизнуть, пустили бы на ворота их дач хоть пожарную машину, как недавно случилось в Жуковке, где укрылся зловредный «ЮКОС», или высадили бы десант, как это недавно наблюдали дети из опекаемого Ходорковским лицея. Но это, конечно, мои фантазии — давайте лучше вернемся на три года назад, в октябрь 2000 года, когда Россия уже привыкает к новому хозяину Кремля, а Совет Федерации уже наслышан о новациях в вертикали власти и доживает последние месяцы.
23 октября спикер Егор Строев приглашает для отчета генпрокурора Устинова, а сенаторы видят на трибуне его заместителя Колмогорова.
Тот утешает зал тем, что его ведомство уже определило круг лиц Минфина и Центробанка, которые «злоупотребляли служебным положением при сделках на рынках ГКО — ОФЗ в период 1993 — 1998 годов».
Что же касается тех, на кого сенаторы возложили вину за дефолт (Кириенко, Дубинин, Чубайс, Гайдар и другие), «то их роль сейчас выясняется». Поэтому кто виноват в дефолте — Колмогоров сказать не может: у следствия пока выводов нет.
Но беспокоиться не надо: дело разрослось, его материалы занимают уже 21 том.
И вообще не позднее конца первого полугодия 2001 года следствие будет закончено, о чем он сенаторам непременно доложит.
Как можно догадаться, никакого доклада ни через год, ни после от Колмогорова не дождались. Где-то я Василия Васильевича понимаю: а кому, собственно, он должен докладывать? Совету Федерации? Так у нас теперь другой СФ, не выборный, а назначенный. И сегодняшние сенаторы никаких решений о каком-то там дефолте не принимали и приятных им людей не порочили.
Президенту морочить голову? Так у нас уже давно другой президент, к окаянному дефолту отношения не имеющий. И его, разумеется, не касается, что какой-то там канувший в небытие Совет Федерации обращался к президенту и правительству с требованием «принять меры к тому, чтобы лица, участвовавшие в подготовке и принятии решений от 17 августа, не могли более занимать никаких должностей ни на государственной службе, ни в организациях, в которых имеется доля государственной собственности».
Ну да — а с Кириенко что тогда делать? А с Чубайсом?
Полюбопытствовать решили мы сами — отправили в Генпрокуратуру, лично В.В. Устинову мои статьи и спрашиваем: что все-таки с делом о дефолте?
Вот ответ из Центра общественных связей: «На основании собранных доказательств уголовное дело прекращено в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 5 УПК РСФСР». Иными словами, за отсутствием состава преступления. Никуда, стало быть, кредит МВФ не исчезал, дефолт случился сам по себе, как землетрясение или цунами, а Совет Федерации вместе с автором статей сочинили полную чушь.
Примерно так вразумляли и Комиссию по коррупции Госдумы, которая взялась было за слушания статей из «Новой газеты», — один Скуратов к ним с показаниями и прибыл, остальным недосуг.

«Человек из окружения президента Путина»
Совершенно нежданной была для меня статья коллеги из Женевы Сильвена Бессонна «Россия переходит в наступление, чтобы возвратить миллионы долларов» — 21 мая 2002 года он печатает ее в своей газете Le Temps. Автора я давно знаю как знатока российской коррупции, поэтому читаю с доверием: «Делегация Счетной палаты России прибыла в Женеву, чтобы добиться возвращения колоссальных сумм, которые были отмыты приближенными Бориса Ельцина. Счетная палата, во главе которой стоит человек из окружения президента Путина, намеревается действовать в обход российской прокуратуры, которая считается коррумпированной».
У коллеги Бессонна фактов пока не густо: пребывание эмиссаров Степашина в Женеве покрыто тайной, журналисту удалось встретиться лишь с адвокатом, к которому обратились гости из Москвы, и узнать, что те рассчитывают вернуть в Россию до 500 миллионов франков, украденных высокопоставленными чиновниками Ельцина.
С этого дня начинаю внимательно следить за каждым, даже беглым интервью Степашина — с каждым месяцем их становится все больше. Тем же летом Сергей Вадимович делает хотя и осторожное, но небезопасное для себя заявление в отношении судьбы злосчастного кредита МВФ (4,8 миллиарда долларов) — в то время, когда и Центробанк, и Генеральная прокуратура без устали твердят о безупречном расходовании этой суммы, Степашин как бы между прочим замечает, что «кредит растворился», следов его не найти.
Нетрудно заметить, что многие СМИ, уставшие от вранья Генпрокуратуры и опасающиеся конфронтации с ней, наперебой поддерживают пока еще робкие попытки Степашина открыть «второй фронт» против погрязших в жульничестве кремлевских персон. Вот только заголовки из интернета: «Степашин взял след», «Степашин хочет вернуть сбежавшие капиталы», «Счетная палата нашла 200 млн долларов», «Степашин нашел 300 миллионов», «Охотник за крадеными миллиардами». Чьи это деньги, откуда именно украдены и где найдены — журналисты домысливают сами: герой публикаций помалкивает.
Случаются, правда, и конкретные вопросы.
— В каком состоянии самое громкое дело — о кредитах МВФ? — однажды спросили Степашина.
— Сумма очень серьезная, — отвечает он, — 4 миллиарда долларов. Но найти их, к сожалению, мы так и не смогли. Но работа не закончена. Уголовное дело в Генпрокуратуре тоже не прекращено.
Запомним: разговор происходит 24 апреля 2002 года. Я понимаю Степашина так: если он признает, что его ведомство денег не нашло, это означает только одно — искали в одиночку, никакой помощи от Генпрокуратуры не получили, и тогда визит аудиторов в Женеву становится понятным.
Но вот наступает осень того же 2002 года. Люди Степашина, как я узнаю, еще раз наведываются в Женеву, и 23 октября тон председателя Счетной палаты меняется. Вот отрывок из его тогдашних высказываний: «…Не все российские деньги за рубежом преступные.Что же касается капиталов преступного свойства, то их розыском занимаются уполномоченные на то российские службы. Счетная же палата — не сыскное агентство».
Почувствовали разницу? Я думаю, для Степашина не прошло бесследно прекращение Генпрокуратурой всех дел по дефолту, он-то ведь мог догадываться, с чьего благословения Устинов решился на этот шаг.
При этих рассуждениях я всегда помню, что Степашин был и директором ФСБ, и министром внутренних дел, и министром юстиции, и председателем правительства, — правила поведения при дворе ему более чем кому известны.
Но ведь и отступать же ему теперь нельзя: слишком резвым был недавний порыв президента Европейской организации высших органов финансового контроля — не забыли еще одну должность Сергея Вадимовича?

Первые миллионы нашли у Зверя
Мы уже знаем о нежелании Степашина искать капиталы «преступного свойства». Но что поделаешь, если до кремлевских чиновников не доберешься, а пополнить казну России уже не раз обещано? На счастье, в Швейцарии укрыты не только дефолтные деньги.
Нынешней весной глава Счетной палаты сообщает, что Россия скоро получит из Швейцарии несколько миллионов долларов одного из уголовных авторитетов, укрытые в одном из банков Женевы. Кроме этого, вместе со следственными органами Швейцарии изучается возможность возвращения в страну нескольких сот миллионов долларов, вывезенных в конце 80-х — начале 90-х годов одним из бывших партийно-хозяйственных руководителей. Ни одной фамилии не названо — «в интересах дела».
Как всегда в таких случаях, немедленно названиваю в Женеву и хватаю не раз меня выручавшую Le Temps. И нахожу: признанный мастер расследований российского жульничества Фати Мансур уже опубликовала статью с примечательным заголовком: «Женевское правосудие вернуло сумму, эквивалентную компенсации, выплаченной Михайлову».
Читаю: «Обвинительная палата сначала наложила арест, а потом конфисковала счета, принадлежавшие покойному Владимиру Мисюрину. Этот человек сколотил свое состояние на мошеннических сделках, связанных с экспортом нефти, подозревается в 40 убийствах. Если большая часть из 5,5 миллиона франков, обнаруженных на швейцарских счетах покойного и его вдовы, отойдут основному потерпевшему, а именно Российской Федерации, то кантон Женева получит за это 800 тысяч франков. Сумма, явно напоминающая ту, что связана с компенсацией Сергею Михайлову в результате вынесения ему оправдательного приговора».
Ни большинство офицеров ГУБОПа, ни молодая бандитская поросль о таком авторитете или не слышали ничего, или знают немногое.
Есть одна причина его невысокого бандитского рейтинга в наши дни — Мисюрин был одним из первых уголовников, нажившихся на гайдаровской приватизации в начале 80-х годов, и был расстрелян конкурентами почти десять лет назад.
Следователи из Женевы и Берна, еще два года назад рассказывавшие мне о Мисюрине, убеждены, что состояние русского мафиози, упрятанное им в швейцарские банки, составляет не менее 200 миллионов долларов и по праву принадлежит России.
Вот тут-то знаменитый прокурор Бертосса буквально накануне своей отставки и пожелал видеть на переговорах по возврату гангстерских денег только представителей Счетной палаты, заявив публично, что подобное сотрудничество будет для него и его коллег гораздо приятнее, чем общение с российскими Генпрокуратурой или Минюстом. Степашин откликнулся немедленно.

Зверь и его дети
Владимир Мисюрин родился то ли в Новокузнецке, то ли в Самаре, после армии работал таксистом в Москве. Потом открыл кооператив, шил резиновые тапочки, торговал сигаретами и водкой. Со временем оброс знакомыми, уже прибравшими к рукам экспорт нефти, сразу показал себя мужиком неглупым и на расправу скорым. Тогда же он был обласкан такими авторитетами, как Сильвестр и Отари Квантришвили.
Бригада, которую Мисюрин собрал, строилась по принципу итальянских мафиозных кланов: боевиков Зверь называл своими детьми, а они целовали ему руку, как в «Крестном отце». Со временем Мисюрин создал фирму «Нефсам». Проблемы начались сразу же: Зверь не любил отдавать долги, кредиторов расстреливал, «дети» его зверствовали по всей Москве.
24 января 1994 года Мисюрин в сопровождении трех охранников около полудня отъехал от гостиницы «Международная». Как только машина пересекла шлагбаум, пришлось притормозить: дорогу переходили две миловидные женщины с колясками. Они улыбнулись, вытащили из колясок автоматы и сразу открыли по машине шквальный огонь. Одна из пуль попала Зверю в глаз, вторая — в плечо, охранники тоже обливались кровью. Шофер все же сумел вывезти машину из-под огня и доставил раненых в ЦКБ.
Дальнейший рассказ о Мисюрине я опускаю: это бесконечные погони, стрельба, кровь, убийства. Самое здесь, пожалуй, странное — это то, что именно в это время миллионы Зверя множились, а он метался из страны в страну — никто и никогда его не задерживал, РУОП на Шаболовке его словно не замечал.
16 декабря того же злосчастного года Мисюрин оказался в Брюсселе, откуда намеревался вылететь в Южную Америку. Утром за ним пришло такси, но сесть в машину элегантный пассажир не успел — с трех сторон загрохотали пистолеты.
По сути дела, именно тогда и начались поиски миллионов покойного бандита — сначала полицией Бельгии, а потом и Швейцарии. Работа это адова: счета Зверя нужно не только найти, но и доказать их криминальное происхождение — судя по результатам, следственному судье кантона Женева Жаку Антенену это частично удалось.
Вот, собственно говоря, первый итог «второго фронта» сражения за украденные из России деньги, открытого Степашиным: 3,5 миллиона франков в Россию вернулись.
Итог второй более печален: я по наивности надеялся, что Степашин, как уверяли меня швейцарские коллеги, — доверенное лицо Путина и непременно сделает то, чего не может и не хочет Устинов: пройдется по схеме движения памятного кредита МВФ и запросто узнает, кто именно его спер и положил в свой карман. А навар на дефолте — сумма здесь, как я уже писал год назад, переваливает за 20 миллиардов долларов. Следователь из Женевы Каспар Ансерме показал бы ему обновленную схему — там и счета прописаны, и фамилии владельцев.
Ничего этого Степашин и его люди не сделали. И не потому, что не могли, — не смели.
Тут уж все мы вольны фантазировать: а что если Путин перед приходом в Кремль дал гарантии неприкосновенности не только Ельцину, но и его окружению? Кто ж сомневается, что именно среди них следует искать виновников дефолта, — я ведь их называл поименно, и никто не осерчал, не обиделся, не побежал жаловаться в суд. И, самое главное, никто не искал — ни Устинов, ни Степашин, как оказалось.
А те, кто сейчас из кожи вон лезет, пробираясь в депутаты, — ведь с три короба электорату сулят, коррупцию клеймят едва не матерно, клянутся хоть банкира, хоть министра, копейку у народа укравших, лично повязать и хоть на Петровку, хоть на Лубянку доставить, — они-то чего ни словечка о виновниках дефолта в свою программу не вставят? Ведь выгодный, черт побери, ход — ни один пиарщик не додумается, обобранное население на руках в любое кресло внесет, голосовать за смельчака с ночи придут.
Ни от кого такой ереси не слышал, даже от самых отчаянных — ляпнешь, а потом адвоката не допросишься.

P.S. Кому от моих писаний печально, найдите интервью Виктора Геращенко — он его недавней осенью дал большой бесплатной газете. Был август, речь шла о дефолте.
— Это был какой-то бред, — говорил Геращенко. – И знающие люди понимали, что все это кончится одной большой жопой.
— А что, — любопытствует журналист, — в правительстве тогда знающие люди отсутствовали?
— Бляди они. Бляди. От буквы «б» и вплоть до буквы «и».
Сказал — как припечатал. И понятно, и повторить хочется.

Новая газета
http://flb.ru/info/22293.html

27.10.2003