Война на два фонда

Почему "развалилось" одно из самых громких дел десятилетия?..

Уголовное дело о взрыве на Котляковском кладбище с протестом за подписью заместителя Главного военного прокурора находится в президиуме Верховного суда. Он должен оценить, каким образом проведено следствие, процесс и принять решение - оставить оправдательный приговор в силе, направить дело на доследование, назначить новое судебное рассмотрение. В первых двух случаях дело опять поступит в Генпрокуратуру. Но трогать бывших обвиняемых без вновь открывшихся обстоятельств следствие уже не может. В деле они есть...

Почувствуйте разницу

Было примерно так. Уже в тягостных, осенних московских сумерках, в самом конце сентября 1993 года в гулком и пустом подъезде 11-го дома по Ореховому бульвару неизвестные, угрожая армейской сигнальной ракетницей и еще чем-то, напали на живущего в этой девятиэтажке председателя Российского фонда инвалидов войны в Афганистане Михаила Лиходея и его заместителя Сергея Трахирова. Их тогда сильно избили, но главное - украли документы и печать возглавляемого ими фонда.
...Кому надо, знает, что до Лиходея РФИВА возглавлял кадровый офицер, полковник Вооруженных Сил, инвалид первой группы Валерий Радчиков. Но ровно за месяц до происшествия в подъезде на Ореховом бульваре его на очередной конференции РФИВА переизбрали с поста председателя. Делегаты решили, что он слишком скрытно и скорее всего неточно ведет финансовые дела фонда.
Радчикова, между прочим, многие поддерживали, в том числе и лидеры некоторых региональных отделений фонда. Тогда-то РФИВА разделился на две одноименные организации, каждая из которых претендовала на полноту общественного влияния и, естественно, на собственное безоговорочное право заниматься экономической деятельностью в стране и за рубежом, которая указами тогдашнего президента России была полностью освобождена от уплаты налогов и сборов.
Но, несмотря на то, что каждая из них имела свой отдельный юридический адрес, банковский счет и вела собственную бухгалтерскую отчетность, регистрационное свидетельство за номером 205, выданное Минюстом России в июле 1991 года, было единственным документом, подтверждающим законность существования организации и полномочия ее руководителя.
...Радчиков еще был у Лиходея. Они дрались, орали матом друг на друга, выясняли отношения в прежнем офисе лиходеевского РФИВА на Большой Полянке...

Роман с продолжением...

Потом Лиходей отправлял письма во все инстанции с прилагаемыми документами на многих листах.
Из Минюста отвечали: "Согласно имеющимся документам, в настоящее время юридическую силу имеет решение об избрании председателем фонда Радчикова... Первый заместитель министра В. М. Кузьмин".
Вице-премьер Ю. Яров указывал: "Согласиться с рекомендациями Министерства юстиции ..."
Министр обороны Грачев зачислил Радчикова в распоряжение начальника ГРУ...
...А Радчиков добился распоряжения Минфина, предоставляющего РФИВА квоты на сумму 192 миллиона долларов при реализации в стране беспошлинных товаров...
Заручился поддержкой председателя ГТК Круглова об освобождении от уплаты таможенных платежей при исполнении контрактов на экспорт 50 тыс. тонн цветных металлов и на беспошлинный ввоз в страну товаров народного потребления на сумму 1 млрд. 958 млн. 529 тыс. долларов...
Потом направил в правительство "Комплексную программу Российского фонда инвалидов войны в Афганистане на 1994-1996 гг.", в которой планируемые объемы финансовых затрат составили 3 млрд. 901 млн. 200 тыс. американских долларов...
И так далее...
Только за первые пять месяцев 1994 года Радчиков от имени РФИВА заключил импортных контрактов на сумму 1 млрд. 531 млн. 980 тыс. долларов. Постановлением правительства 287 млрд. рублей таможенных платежей по контрактам фонда за первую половину того же года были направлены на финансирование расходов, связанных с реализацией программ РФИВА...
На самом деле во всем этом не было ничего противозаконного. Указ есть указ. Странная форма поощрения за боевые заслуги. Только вот дело в том, что всего процентов десять от суммы, заработанной радчиковским РФИВА нехитрыми торговыми операциями, тратилось на инвалидов. При этом инвалидов - участников войны в Афганистане в стране всего тысяч семнадцать...

Дурь и деньги

Ночью Лиходей улетал в Благовещенск, там вот-вот открывался памятник воинам-интернационалистам, участникам афганской войны. Поэтому в тот день, 10 ноября 1994 года, он не поехал в Минюст, где уже подготовили учредительные документы РФИВА под все тем же регистрационным номером 205. Верховный суд РФ две недели назад вдруг признал единственным и правомочным фонд, возглавляемый Лиходеем.
Но в шесть часов вечера его взорвали. В холле того же подъезда, где год назад их избили с Трахировым, у лифта в металлическую коробку пульта вызова диспетчера было заложено радиоуправляемое взрывное устройство.
...Хинц потом говорил, что с лестничной клетки соседнего дома было хорошо видно, как Лиходей и его спутники вошли в подъезд... Он же, корчась в наркотической ломке, выкладывал, что заказ на убийство Лиходея поступил его другану Луковскому, который работал в одной из радчиковских коммерческих структур, от кого-то из руководителей фонда, то ли хромого, то ли безногого... Что он, Хинц, вышел на людей, которые достали взрывчатку и сделали устройство... А Луковский обещал ему за это "дурь" и деньги...
Были еще свидетели. Сходилось все. И Хинц вдруг отказался от показаний. Луковский замолчал сразу после ареста. Хотя нет. Я слышал записанную кем-то из оперативников беседу Луковского со следователем.
- Вы меня отпустите, - говорил он, - а я вам все расскажу...
- Как я тебя отпущу? - отвечал следователь. - Я не торгуюсь...
Сейчас Хинц и Луковский на свободе.

Пыль да туман...

Можно, конечно, сомневаться в искренности чьих-то поступков. Но в этом случае трудно. Это этическая твердь, моральная неприступность - человек, несмотря на беду, в буквальном смысле вернуться в строй. Он несомненно герой нашей заснеженной Родины. Героя Советского Союза ему так и не дали. О нем много писали. И поэтому я не сомневаюсь, просто пересказываю известное, не доверительно даже рассказанное другими, а подтвержденное массой свидетельств и документов.
...Командир перед боевой операцией обязан внести в свою рабочую карту схему минных полей, если боевые действия планируются на заминированной местности. У командира роты специального назначения на БМП 177-го отдельного отряда спецназа капитана Радчикова такая схема обязательно была. С ним шла инженерная разведка и натасканные на взрывчатку собаки, но непонятно, по каким соображениям он вдруг повел бойцов на мины. Сказал неожиданно: "Все за мной... Вперед..." Может быть, это ошибка инженерно-саперной службы, чуть сместившей разметку на составленном формуляре минных полей. На деле несколько метров в сторону - верная смерть... А может, Радчиков просто надеялся проскочить, срезать путь, быстрее выполнить боевую задачу...
Глупо погибли люди. Радчиков подорвался сам. Ему оторвало ноги. Всего месяц он пробыл тогда в районе боевых действий...
...Радчиков год лечился. А в августе 1983 года самовольно, без предписания об убытии к новому месту службы и других сопроводительных документов появился в Кабуле в расположении штаба 40-й армии Туркестанского военного округа. О причинах своего возвращения в Афганистан пояснил вышестоящим командирам, что прибыл для того, чтобы продолжить службу на командных должностях в составе отряда спецназа...
Здесь его не ждали. А поскольку служебное расследование прошлогоднего происшествия виновных не выявило, то перед командованием встал вопрос: что делать дальше с инвалидом, не желающим комиссоваться? И Радчикова 12 сентября 1983 года восстанавливают в прежней должности, а через три месяца переводят в координационную группу "Экран" разведотдела штаба армии, занимающуюся организацией взаимодействия спецназа с общевойсковыми подразделениями 40-й армии. Между этими должностями, кажется, еще была служба в комендантской роте Джелалабадского батальона...
...У первого заместителя начальника Генштаба Вооруженных Сил генерала армии Варенникова в 1983 году был юбилей. Свое 60-летие генерал справлял в командировке. В Кабуле в штабе армии об этом, естественно, знали. Надо было срочно накрыть стол. Водка, немного зелени, шашлык... - все, что нужно. Связались с одним подразделением, с другим...
- Мяса надо...
- Какое мясо? - говорят. - Жара 40 градусов... За два часа лета одних червей привезете...
Тогда организовали боевой вылет. Долбанули какой-то кишлак. Затащили в бездонный АН-12 еле живую, плачущую, перепуганную, острозадую корову. На обратном пути военно-грузовой самолет стал делать разные противоракетные маневры... Вверх, вниз... Человека-то непривычного подташнивает, крутит... А корова задергалась, заметалась, забила спутанными копытами, замотала почти безрогой башкой и обделала дерьмом весь салон...
Генералу армии Варенникову доложили об этом происшествии. Доложили и о том, чье приказание выполнял экипаж самолета...

Выход есть

Не Радчикова была идея создать общероссийскую организацию инвалидов афганской войны. В Москве, например, инвалиды-афганцы собирались давно, еще задолго до юридического оформления фонда. По праздникам и просто так. Их связывали беда и воспоминания. Просто искалеченные недавней войной ребята. Другое дело, у Радчикова была возможность обратить на эту беду внимание тех, от кого зависела более-менее сносная жизнь забытых страной людей.
Зарегистрированный без бюрократических проблем фонд в соответствии с уставом должен "представлять и защищать гражданские, экономические, социальные, культурные интересы инвалидов войны в Афганистане, в том числе путем расходования на социальные нужды данной категории лиц средств, заработанных от производственно-хозяйственной деятельности".
Чтобы заниматься такой деятельностью, нужны были деньги. Кредиты под обещания никто не давал. Благотворительностью в необходимых денежных объемах никто не занимался. Рассчитывались все в основном наличными.
Зато были указы президента Российской Федерации от 30 ноября 1991 года № 248 "О Российском фонде инвалидов войны в Афганистане" и "О мерах государственной поддержки деятельности общероссийских общественных объединений инвалидов" от 22 декабря 1993 года № 2254, освобождающие фонд от уплаты налогов, в том числе по внешнеэкономической деятельности.
Значит, деньги можно было зарабатывать.

Дело о трех миллионах

В Коммерческом народном банке Москвы торгово-промышленная компания "Интер-Феникс", созданная в мае 1993 года при Московском фонде инвалидов войны в Афганистане, имела рублевый и валютный счета, осуществляла внешнеторговую деятельность и должна была десять процентов заработанного в результате коммерческих операций перечислять в организацию, которая ее учредила. Московский фонд был тогда структурным подразделением радчиковского РФИВА.
Но Трещев, директор "Интер-Феникса", только с Радчиковым согласовывал деятельность компании и совершенно не отчитывался о результатах своей работы перед правлением Московского фонда.
28 июля 1994 года Трещева несильно ранили. Потом Радчиков пригласил его к себе домой, сочувствуя и эмоционально матеря обидчиков, сказал, что, без сомнения, стрелять могли только из-за денег. А значит, от них надо побыстрей избавиться, потому что дальше может быть что угодно. Спокойнее и надежнее будет заключить контракт с представителями одной иностранной компании, которые ему знакомы, и перевести валюту за границу. Деньги эти, по условиям уже продуманного в деталях договора, должны использоваться для решения проблем РФИВА... Трещев согласился.
Письменное поручение на заключение контракта между ТПК "Интер-Феникс" с оф-фшорной английской компанией "Central Atlantic Inwestment, LTD" и перечисление на ее счет в Лондоне трех миллионов долларов было составлено месяца за полтора до этого разговора и подписано Радчиковым 10 июня.
На самом деле Радчиков хорошо знал только Симакова, который не представлял ни одну иностранную фирму, но этот контракт был заключен при непосредственном его участии. Он свел Радчикова с Поповым - гражданином США, владельцем нескольких компаний, зарегистрированных в оффшорных зонах. Именно Симаков говорил потом, что "в текст контракта специально были заложены условия, при которых возможно было не возвращать валюту из-за рубежа, так как об этом нас просили Радчиков и Трещев".
На валютном счете ТПК "Интер-Феникс" 26 сентября 1994 года было два млн. 684 тыс. 640 американских долларов. В тот же день по распоряжению Трещева два с половиной миллиона были переведены в Лондон в банк "Credit Lyonnaise End West Branch" на счет № 113992200402. Он говорит, что не знает, где теперь эти деньги.
...А деньги с этого счета переводились потом Поповым в США, Польшу, Испанию, Германию, Россию...
Часть их израсходована на строительство коттеджного поселка в деревне Ивакино Химкинского района Московской области. Там в одном из домов живет Радчиков.

Всеми возможными средствами

Спустя полгода после убийства Лиходея на конференции фонда, главой которого он был, избрали нового председателя. Им стал Трахиров.
Радчиков тоже где-то в Омске провел собственную конференцию. И в Таганском межмуниципальном суде Москвы он добился удовлетворения иска о недействительности регистрации РФИВА, возглавляемого Трахировым. А тот обжаловал это решение в Мосгорсуде, и в сентябре того же года его фонд опять был восстановлен в правах...
Что потом?
...Потом на жизнь Радчикова покушались. В него стреляли шесть раз. Пять ранений - касательные непроникающие. Одно серьезное, в голову. Убили его юристконсультанта Дмитрия Мотяшева. Похитили какие-то финансовые документы. 29 октября 1995 года их машине перегородили путь, не дали выехать из притихшего к вечеру двора в Орлово-Давыдовском переулке, где Радчиков снимал жилье на время ремонта его квартиры на улице Александра Невского. В них стреляли из пистолетов. Радчиков раненый, на обстрелянном "пантиаке" доехал по загруженным московским улицам до своего дома на Александра Невского, поднялся в квартиру к Анохину, работавшему тогда с ним в фонде.
На следующий день же Трахиров заявил, что возглавляемый им РФИВА к покушению не имеет никакого отношения.
Но у следователей, которые тогда вели это уголовное дело, была не только эта версия. В семь тридцать вечера того же дня, то есть за полчаса до покушения, от Радчикова уехал бывший у него в гостях председатель Саратовского фонда Хомутов. Его через двадцать дней убили. Говорили, что в связи с нефтяными делами.
А еще раньше в Москве был застрелен некий Гурков - член измаиловской преступной группировки. Радчиков был на его похоронах. Экспертиза показала, что в Гуркова и Мотяшева стреляли из одного и того же оружия...
...Потом Радчиков объявил своим преемником бывшего руководителя Благовещенского отделения Российского союза ветеранов Афганистана (это совсем другая организация) Вощевоза и взялся за организацию Российского общественного фонда инвалидов военной службы.
...А потом был взрыв на Котляковском кладбище...

Взрывное уродство

За несколько дней до второй годовщины смерти Лиходея Трахиров обзванивал знакомых, тех, кто служил с прежним председателем фонда, работал с ним, воевал...
Пикунов и Уваров хорошо знали Лиходея. Встретились утром, взяли выпить, купили цветы, поехали на Котляковское кладбище.
Около одиннадцати утра почти все собрались. Должен был еще подъехать автобус из санатория "Русь" с представителями региональных отделений фонда. Решили их не ждать.
После траурного митинга у заставленного уже водкой поминального стола Пикунов увидел Анохина. Они когда-то познакомились в фонде. Анохин работал у Радчикова и был с ним особенно близок. И странно, что он пришел поминать человека, с которым был скорее во враждебных, чем в хороших отношениях.
- Выпьешь? - спросил Пикунов, когда кто-то грустно выдохнул после сказанных слов.
- Я за рулем, - ответил Анохин.
Здесь же, рядом с шестьдесят пятым участком, похоронен еще и Жуков, умерший давно и непонятно, знакомый Уварова и Пикунова, тоже воевавший в Афганистане. Анохин вроде знал его.
- Мы еще к нему... - сказал Пикунов.
- Пойдем, - заторопил Анохин. - Я с вами...
Уваров задержался. Анохин и Пикунов пошли к другой могиле. Они видели, как приехал автобус. Когда шли по центральной аллее, сзади грохнуло.
- Кто-то петарду рванул? - обернулся и остановился Пикунов.
- Это не петарда, а взрыв... - Анохин остановился тоже.
Уже обгоревший воздух смешался с криками. Люди бежали к месту взрыва.
Пикунов недоуменно и растерянно сказал Анохину:
- Пойдем туда...
- Мне нечего там делать. - ответил тот.
Пикунов говорил потом, что больше не видел Анохина на месте взрыва...
...Радчиков, Анохин и Смуров без истерики и выяснения отношений были задержаны и допрошены в качестве подозреваемых по факту взрыва на Котляковском кладбище и гибели 14 человек в самом конце апреля 1997 года. Среди погибших были председатель РФИВА Сергей Трахиров и жена Лиходея Елена Краснолуцкая...
Радчиков замолчал сразу. Анохин и Смуров после первых же допросов запутались в противоречиях и нестыковках, через неделю после ареста написали явки с повинной. Без всякого принуждения и угроз и уж тем более без применения психотропных препаратов Анохин охотно, бравируя даже, говорил следователю: "Ефрейтор Анохин намерен говорить только правду..."
И говорил, что убить хотели только Трахирова. Он и Смуров следили за ним несколько месяцев. Возили в машине пистолет Макарова и АК-74. Испытывали на пустыре в Измайлове за Академией физкультуры взрывное устройство, которое хотели прикрепить к днищу его автомобиля или положить в мусорное ведро. Но Трахиров постоянно был с кем-то рядом.
Смуров согласился из-за денег. Он тоже служил в Афганистане. После армии они с Анохиным долго не виделись. Он был без работы.
Это Радчиков настаивал на убийстве Трахирова. Он говорил: "Хотите бабки, мочите..." За три дня до панихиды на Котляковском кладбище сказал, что Трахиров со своими сторонниками будет там точно. Сам привез взрывное устройство.
Анохин нажал на кнопку пульта дистанционного управления, когда с Пикуновым шел обратно по центральной аллее кладбища. Потом, правда, говорил, что нажал случайно, запахивая полы своего пальто.

Ну почему?

Понятно желание прокуратуры во что бы то ни стало довести громкое дело до конца. Но не понятны действия суда, который развалил весь процесс благодаря элементарным ошибкам предварительного следствия.
Например, в явке с повинной Анохин показал, что вечером того же дня, когда был совершен взрыв на кладбище, ему позвонил Радчиков и попросил дать два чемодана. Он забрал их. Привез набитые чем-то тяжелым. Просил спрятать. Анохин по дороге к себе на дачу сбросил их с моста в реку Пахру.
На следствии он указал место. Водолазы обшарили дно. Нашли кучу оружия, взрывчатку, армейские наставления по взрывному делу... Все это было в трухлявых, за семь месяцев раскисших под водой чемоданах. В них поднимать содержимое было невозможно, все вместе с грязью и сгнившими чемоданами зачерпнули в резиновые водолазные мешки. Вытащили на берег. Разложили, высушили. Анохин подтвердил: вот это. Сняли, как положено, на видеокамеру. Когда в суде смотрели видеозапись, защита обратил внимание на то, что оружие достали из воды в мешках, а не в чемоданах, как показывал Анохин. И, не вызвав в зал заседания специалистов и водолазов, судья полностью отверг это доказательство...
Или Смуров с Анохиным говорили, что зарыли алюминиевый ящик со взрывчаткой у могилы Лиходея на глубину лезвия штыковой лопаты, найденной здесь же, на кладбище. Но судмедэксперты в тканях пострадавших не нашли кусков алюминия. Специалисты-взрывотехники говорили, что такое возможно, если температура свыше тысячи градусов и если погибшие были в эпицентре взрыва. Куски металла могли разлететься куда угодно, не попав в них... Суд утверждал, что было безоболочное взрывное устройство...
В общем, Московский окружной военный суд не поверил ни одному показанию свидетелей и потерпевших. Явку с повинной Анохина и Смурова определил как написанную по принуждению следствия. Снял все обвинения и за недоказанностью преступлений полностью оправдал Радчикова, Анохина и Смурова.
Почему? Потому что это уголовное преступление имеет и политический подтекст.
Это предположение. Оперативная информация не является доказательством. Но когда на суде Радчиков объявил, что следствие требовало от него показаний на бывшего председателя правительства Черномырдина, на причастность к коррупции бывшего главы президентской администрации Чубайса, председателя тогдашнего Совета Федерации Шумейко, он рассчитывал больше на скандальный резонанс, на реакцию тех людей, которых он называл. Подпись под документом, предоставляющим вполне законные льготы, не является нарушением закона. Но исчезновение огромнейших бесконтрольных денег, списанных на непонятные программы и гипотетические проекты, - это преступление.
Опять же это только оперативная информация, но есть свидетельства того, что Радчиков вносил наличные деньги в какие-то предвыборные структуры.
Не напрасно он именно Вощевоза назвал приемником на посту председателя своего РФИВА. В 1996 году в период президентских выборов Вощевоз работал у Чубайса в ельцинском предвыборном штабе. А потом, уже после взрыва на Котляковском кладбище, он стал представителем президента в Амурской области.
Трахиров тогда открыто поддерживал Рыбкина. И Радчиков везде говорил, что он, ни с кем не считаясь и не советуясь, вступив в один из предвыборных блоков, дезориентировал как его лидеров, так и многие региональные организации...
...На суде Радчиков заговорил. Он угрожал в случае необходимости назвать заказчиков преступления, занимающих до сих пор высокие государственные посты. Радчикова признали невиновным, и он ничего не сказал.

Литературная газета
http://flb.ru/info/4588.html

22.11.2000