Могила известного солдата

— Мой сын вырос в семье, где никогда не видел унижений, оскорблений. Мы отдали служить Отечеству красивого, умного, здорового парня… Я могу представить, что он переживал, когда его избивали. Что было в мыслях у его истязателя, когда он видел, как Игорь сползает по стене, держась за голову...
Так говорила в суде мать солдата, который, не выдержав побоев и вымогательств, свел счеты с жизнью. И между прочим, служил Игорь Андреев не “где-нибудь у китайской границы”, а в Кремле, в Президентском полку.
Недавно Московский гарнизонный военный суд вынес беспрецедентное решение по этому делу: он признал военных виновным в доведении бойца до самоубийства.

В/ч №1005 и есть знаменитый Президентский полк. Вышколенные бойцы у Могилы Неизвестного Солдата, охрана Кремля... Именно здесь выпало служить Игорю Андрееву, призывнику из Санкт-Петербурга. В армию его забрали 28 апреля 2004 года. Парень радовался, что попадет в элитную часть, родители были счастливы — сыну выпала редкая удача!
Поначалу все было отлично — и письма бравые, и фотки красивые. Но вскоре характер посланий изменился, сын постоянно просил прислать деньги. А где их взять-то? Мать получает всего 5 тысяч, отец не работает. Но как-то выкручивались и сыну помогали, считая, что “жизнь в Москве дорогая”.
Все кончилось внезапно. Летом 2005 года Игоря в составе группы военнослужащих отправили служить в другую часть, в Крым. Посчитали, что они не подходят для службы в Президентском полку. Не тянут. Там ведь служат самые-самые.
Игоря отправили на флот.
23 июня в поезде Москва—Севастополь проводник обнаружил в тамбуре возле туалета тело солдата Андреева, висящее в петле из брючного ремня, привязанного к трубе. В кармане военной формы нашли письмо (возможно, он писал его другу):
“На гражданке у меня было все нормально. Но я боюсь, что, если все так и пойдет дальше, армия сломает меня. Пока голова еще соображает, постараюсь объяснить почему. Последнее время, когда я общался с родителями, наши разговоры выглядели примерно вот так: “Пап, мам, у меня все хорошо, вышлите, пожалуйста, столько-то рублей или передайте через знакомых”. Может, я ошибаюсь, но мне кажется, что моих родителей это беспокоит. Но больше всего это беспокоит меня: я постоянно думаю об этом. Думаю, не слишком ли много денег я прошу у родителей, ведь уже почти в течение года каждый месяц я прошу 1—1,5 тыс. рублей. Из-за этой мысли я не могу нормально стоять на посту в карауле, потому что эта мысль не выходит у меня из головы, и из-за этого не могу сосредоточиться ни на чем другом (я чувствую, что просто становлюсь дебилом)”
* * *
…Дело о самоубийстве солдата Президентского полка попало в Московскую городскую военную прокуратуру. Следователи выявили удивительные факты повседневной жизни бойцов элитного подразделения.
Первые месяцы новобранцев там именуют “уши” и не трогают вообще — никакой неуставщины. Через 8 месяцев ты становишься “пузырем”. И с этого момента должен регулярно отстегивать наличные старослужащим и оказывать им различные услуги. Самое жестокое в этой “системе” то, что деньги ты отдаешь не старослужащим — их выбивают свои, однопризывники.
В каждом отделении роты есть самый жесткий и сильный парень. Его называют “уверенный”. Именно он со всего отделения вытрясает деньги и отдает дедам. Если отказываешься платить, будешь один за всех выполнять всю работу отделения, постоянно убираться в ротном помещении (а оно огромное, считается одним из самых тяжелых нарядов). Будешь постоянно делать дополнительные физические упражнения, в т.ч. и ночью. Ну и бить тебя будут, деньги выколачивать.
Игорь платил: за то время, что он служил, мать прислала ему порядка 20 тысяч.
“Уверенным” в его отделении был Руслан Ромадов. Именно в его “обязанности” входило выбивать из рядового Андреева деньги.
Психолого-психиатрическая экспертиза (основной документ при самоубийстве), которую проводили в известной 111-й криминалистической лаборатории Минобороны, утверждает, что действия Ромадова были одним из факторов, которые привели к трагедии. Всего таких факторов было три.
Первый — личностные индивидуальные психологические особенности. Второй — психотравмирующая ситуация, в том числе поборы и неуставщина. Третий — перевод в Севастополь. Как ни странно, это сыграло отрицательную роль: перевод стал для Игоря травмой. Мало того что его и так гнобили, так еще и из Президентского полка перевели “за несоответствие”. Он сказал другу: “Я здесь отстающий, в самом элитном полку, где, считается, нет неуставных отношений. А что же будет там?”
* * *
Следователи собрали шесть томов уголовного дела, опросили всю роту по три раза. Но почти впустую, потому что солдаты твердили, что “пожертвования” дедам делались добровольно. Только один боец рассказал правду — потому что был другом Игоря.
Саша Калугин (фамилия изменена. — Авт.) был одним из тех, кто денег не платил и поэтому постоянно за всех работал. Он рассказал, что Игорь не всегда отдавал деньги вовремя и его за это бил Ромадов. Своими глазами Калугин только раз видел, как Ромадов ударил Игоря по голове, по шее, в грудь — за то, что Андреев вовремя не достал денег. Про остальные факты насилия Калугин либо слышал, либо ему рассказывал Игорь, либо он видел у него синяки.
Саша Калугин многое поведал о нравах элитного полка. Например, если боец вдруг во время наряда уснул, то потом он будет “сам себя менять”. То есть получит второй наряд подряд без отдыха и сна. Или его поставят дневальным на вторые сутки.
Игоря Андреева постоянно ставили в наряды, и у него был хронический недосып и усталость. А в Президентском полку выглядеть усталым нельзя. Замкомандира 7-й роты Евтодиенко видел, что парень постоянно засыпает: значит, плохо урок усвоил и его нужно опять в наряд поставить.
Игоря считали отстающим! А ведь его нормативы были не хуже других. Если бы не эта постоянная смертельная усталость…
* * *
В суде интересы родителей погибшего Игоря Андреева представляла юрист фонда “Право матери” Мария Гмыря. Она заявила иск к воинской части о компенсации морального вреда за гибель их сына, обратив внимание на заключение посмертной комплексной психолого-психиатрической судебной экспертизы: “В процессе прохождения службы, в результате воздействия на Игоря Андреева длительной психотравмирующей ситуации, у него возникло и развилось ситуационно обусловленное психогенное депрессивное состояние: эмоциональная подавленность, двигательная заторможенность, эпизоды оцепенения, непреодолимая сонливость”. Это депрессивное состояние и мешало Игорю нормально нести службу. Саша Калугин сказал на следствии: “Игорь говорил, что “он так долго не выдержит, сойдет с ума”. Но вместо того чтобы оказать Игорю, находящемуся в депрессии, помощь, ему давали лишь дополнительные наряды.
Кстати, отцы-командиры элитного полка прекрасно осведомлены о безобразиях в их подразделении. Один из них на суде сказал так: “Я знаю про этих “пузырей”, “брусков”, “уверенных”. Я знаю, что бывают поборы. Но лично ко мне письменно никто не обращался”.
— Мы доверили вам жизнь и здоровье своего сына и получили самое страшное, что только может быть в жизни, — это цинковый гроб с телом любимого сына, — сказала мать солдата. — События, происходившие в воинской части №1005 Президентского полка, раздавили, растоптали и уничтожили человеческое достоинство и волю нашего сына. А ведь он строил конкретные планы на будущее, работать и учиться, помогать семье. Вы отобрали у нас будущее, разрушили жизнь нашей семьи, и нам с этим горем жить до конца дней наших…
* * *
Московский гарнизонный военный суд признал Ромадова виновным, но лишь по одному эпизоду избиения — который видел своими глазами Саша Калугин. “Уверенного” приговорили к полутора годам дисбата.
Также суд обязал воинскую часть выплатить родителям погибшего 20 тысяч рублей. Но юристы намерены обжаловать сумму компенсации — ее считают слишком маленькой за такую потерю. Однако сам факт признания судом вины военных за самоубийство солдата — случай беспрецедентный...

Московский комсомолец
http://flb.ru/info/36645.html
Елена ПАВЛОВА, 16.03.2006
16.03.2006