Просчетная палата

Степашин увольняет аудиторов, обнаруживших «неудобные» нарушения

Скандал вокруг сотрудников Счётной палаты РФ, якобы вымогавших взятку у руководства авиакомпании «Трансаэро», завершился лишением сенаторских полномочий Левона Чахмахчяна и отставкой аудитора главного контрольного органа страны, бывшего министра финансов России, Владимира Панскова.

Эту историю уже успели окрестить «чисткой Счётной палаты от оборотней». Ведомство Сергея Степашина далеко не первое в России, которое было уличено в коррупции. Правда, в отличие от ГТК, МВД, прокуратуры и т. д., которые в общественном сознании давно воспринимаются как криминализированные структуры, у Счётной палаты, особенно в последнее время, была вполне приличная репутация. Корреспондент «Нашей версии» решил проверить, соответствует ли это реноме действительности.

История вокруг «чистки» в Счётной палате РФ только на первый взгляд кажется простой и понятной. Напомним, что, согласно официальной версии, в начале июня были задержаны главный бухгалтер Ассоциации российско-армянского делового сотрудничества Игорь Арушанов и помощник аудитора Счётной палаты Армен Оганесян, якобы вымогавшие $300 тыс. у руководства компании «Трансаэро» в обмен на исключение из доклада ведомства Сергея Степашина информации о задолженности компании перед таможней.

Также был арестован сенатор от Калмыкии Левон Чахмахчян, которого обвиняют в посредничестве при передаче взятки.

Изъять документы должны были из доклада, подготовленного аудитором Владимиром Пансковым. Сведений о его причастности к скандалу нет, тем более что задержанный сотрудник Счётной палаты Армен Оганесян был не его помощником, он трудился под началом другого аудитора — Михаила Суркова.

Тем не менее Сергей Степашин посчитал дальнейшее пребывание бывшего министра финансов Панскова в Счётной палате неэтичным, и после беседы со своим начальником аудитор подал в отставку, сославшись на усталость и подорванное здоровье.

Известно, что буквально за несколько дней до этой встречи Пансков уходить с работы не собирался. А после его увольнения в прессу попали заявления адвоката аудитора Михаила Бурмистрова, где он, в частности, сказал: «Когда на карте стоит вопрос, жить физически или нет, то понимаешь, что отвечаешь ещё и за тех, кто рядом с тобой».

Кроме того, аудитор обращался в Генеральную прокуратуру с просьбой проверить факт неуплаты авиакомпанией «Трансаэро» таможенных пошлин.

На первый взгляд получается, что чиновник, обнаруживший какое-то нарушение и даже настаивавший на дополнительном расследовании, был уволен, причём фактически не по собственному желанию.

С другой стороны, могли ли люди, обещавшие изъять из доклада важные документы, сделать это, не ставя в известность автора доклада?

Как нам удалось выяснить, уже были случаи, когда сотрудников Счётной палаты увольняли под благовидным предлогом после того, как они обнаруживали серьёзные нарушения, а собранным ими материалам не давали ход.

Минфин выплачивал долги самому себе
Более трёх лет борьбу с руководством Счётной палаты ведёт Наталья Кузнецова, занимавшая некогда должность ведущего инспектора инспекции по контролю за государственным долгом. Архив, накопившийся из одних только копий судебных документов, который находится в загородном доме её неких знакомых из опасения за его сохранность, был продемонстрирован корреспонденту «Нашей версии».

В середине 2002 года Наталья Кузнецова руководила плановой проверкой Внешэкономбанка, ОАО АКБ «Росбанк» и активов Минфина России. Конкретнее, Кузнецова проводила ревизию активов, хранящихся в виде облигаций внутреннего государственного валютного займа (ОВГВЗ) — первых ценных бумаг России в иностранной валюте, вышедших на мировой рынок.

В процессе проверки инспектор обнаружила, что активы Минфина (в виде ОВГВЗ, еврооблигаций и векселей в иностранной валюте) постоянно растут: на 1 января 2001 года их общая сумма составляла $1,6 миллиарда. К 1 января 2002 года сумма увеличилась до $2,2 млрд., а к 1 июлю 2002 года — до $2,3 миллиарда.

Эти ценные бумаги были выкуплены Минфином за бюджетные деньги на вторичном рынке по цене ниже номинала. Ведомство Алексея Кудрина попросту воспользовалось ситуацией, когда курс этих облигаций внутри страны падал, так как их владельцы переориентировались на более доходные бумаги, появившиеся к тому времени. Выкупить собственные долговые обязательства по дешёвке, естественно, выгоднее, чем обслуживать их до конца срока действия. Само по себе это не вызывало никаких нареканий, тем более что тем самым уменьшался госдолг и снижались расходы на его обслуживание.

Однако если цели были действительно таковы, то логично было бы выкупленные долговые обязательства уничтожить. Но вместо этого Минфин разместил эти ценные бумаги на счетах Внешэкономбанка и Росбанка, причём даже без заключения депозитарного договора.

Кроме того, данные инвентаризации этих активов, проведённой Минфином в 2001 году, не совпали с цифрами, полученными при проверке их учёта во Внешэкономбанке.

Смысл приобретения ценных бумаг заключается в извлечении из них прибыли, и, естественно, всем владельцам облигаций внутреннего займа Минфин выплачивал по ним проценты, так называемый купонный доход в валюте из бюджетных средств. А поскольку эти облигации являются госзаймом, то, естественно, их покупателям купонный доход выплачивался из бюджетных средств.

Эксперт Моисей Гельман так прокомментировал это в прессе: «В данном случае выходило, что Минфин должен был выплатить купонные проценты на сумму $47,8 млн... самому себе!»

В 2002 году инспекторы СП обнаружили исчезновение $10 миллионов
Как сообщалось в СМИ, Внешэкономбанк утверждал, что эти проценты якобы не перечислялись, что, в общем-то, было бы логично. Однако проверка установила, что в действительности проценты Минфину капали, но по сложной схеме, которую не так просто было выявить: купонный доход перечислял не Внешэкономбанк, а Росбанк, который также хранил облигации внутреннего займа, принадлежащие Минфину. Правда, делалось это из средств, которые Внешэкономбанк перечислял Росбанку для выплат процентов всем держателям этих облигаций.

При этом Внешэкономбанк из причитающегося каждому владельцу купонного дохода удерживал комиссию за соответствующий денежный перевод и НДС на него, что, кстати, не предусмотрено законодательством. Удержанная Внешэкономбанком комиссия становилась частью его прибыли, полученной за счёт средств федерального бюджета.

По расчётам Кузнецовой, если подобная практика удержания комиссии применялась на всю совокупность облигаций внутреннего займа, находившихся в обращении с 1994 по 2002 год, то прибыль Внешэкономбанка за счёт средств федерального бюджета могла составить почти $5,5 миллиона. Однако проверялся более короткий период, и поэтому реальный размер этой прибыли не выяснен.

В двусмысленной ситуации оказались не только облигации внутреннего займа, но и еврооблигации, которые были получены Минфином в обмен на размещение бюджетных валютных средств в иностранных банках.

Иностранные банки выплачивали по нему дивиденды, перечисляя их через Внешэкономбанк. Согласно расчёту Кузнецовой, ведомству Алексея Кудрина за период с 1 января 2001 года по 1 июля 2002 года причитались купонные проценты по еврооблигациям на сумму $116,8 миллиона. Однако в соответствии с представленными Внешэкономбанком копиями документов за указанный период Минфин получил купонный доход по еврооблигациям лишь в сумме $107,1 миллиона. Почему возникла такая разница и куда подевались почти $10 млн., проверяющим выяснить не удалось.

Возник очевидный вопрос о возможном нецелевом использовании бюджетных средств. Ответ на него предстояло получить на следующем этапе проверки, которую должно было назначить руководство Счётной палаты по результатам, представленным Кузнецовой.

Ревизия была, а потом её не стало
Однако события развивались совсем не так, как ожидала Наталья Кузнецова. Согласно закону акты о нарушениях передаются руководству банков, где они были выявлены, для ознакомления. Завизированные нарушителями материалы должны быть заслушаны на коллегии Счётной палаты и направлены для ознакомления с ними в Государственную думу и Совет Федерации.

Но 3 декабря 2002 года директор департамента внутреннего контроля и аудита Внешэкономбанка Игорь Туруев направил аудитору Счётной палаты Сергею Шохину письмо: «...в связи с большим количеством искажений в изложении фактологического материала и неточностей в отражении бухгалтерского учёта операций мы вынуждены вернуть направленный акт без доклада руководству для его переработки».

С.О. Шохин направил председателю Счётной палаты Степашину служебную записку, в которой просил исключить рассмотрение проведённой Кузнецовой проверки из повестки заседания коллегии. Правда, ссылался он при этом не на ошибки инспектора, а утверждал, что её результаты якобы вошли в отчёт о другой проверке, итоги которой уже обсуждались коллегией 15 ноября 2002 года. (Сама Кузнецова утверждает, что на том заседании именно эти собранные ею материалы не рассматривались.)

5 декабря без ведома Кузнецовой Виктор Кабашкин, начальник инспекции по контролю за государственным долгом, в которой она работала, отозвал акт проверки из Минфина, но уже якобы «в связи с принятым решением об отмене её рассмотрения на коллегии Счётной палаты».

На самом деле решение о том, рассматривать или нет акт проверки, полномочна принимать лишь сама коллегия, и она действительно приняла это решение, но лишь 17 декабря.

То есть со стороны это выглядит, как если бы руководство Счётной палаты кулуарно сговорилось не давать материалам Кузнецовой хода и задним числом легализовало подковёрное решение. Кроме того, если бы её работа действительно содержала «фактологические неточности», то логично было бы признать её неудовлетворительной и назначить другую проверку. Во всяком случае, согласно регламенту это и следовало сделать. Но что там нашли бы другие инспекторы?

Кузнецова рассказывает, что коллегия нашла соломоново решение: исключила проведённую под её руководством проверку вообще из плана работы Палаты на 2002 год. Будто бы инспекторы и не занимались ею с апреля по ноябрь.

«В ответ на мои возражения, — продолжает Кузнецова, — начальник инспекции Виктор Кабашкин потребовал, чтобы я уволилась по собственному желанию. Я отказалась. После чего против меня была развёрнута кампания травли и дискредитации. В последующие два года меня неоднократно лишали премий, препятствовали предоставлению очередного отпуска, задерживали выплату пособия по временной нетрудоспособности, вынесли замечание, а затем выговор, снизили надбавку к должностному окладу... Чтобы пресечь издевательства, я обращалась в управление государственной службы и кадров Счётной палаты, профсоюзный комитет, к руководству аппарата, а также четыре раза к председателю Счётной палаты. Ответов на все мои заявления и жалобы не было, а травля продолжалась. После последнего заявления на имя Степашина я была 25 января 2005 года уволена. Сделали это без ознакомления меня с соответствующим приказом, выдачи трудовой книжки и причитающихся при увольнении денежных сумм, а также без передачи установленным порядком числящихся за мной до сих пор материальных ценностей. В тот же день меня буквально выдворили из здания Счётной палаты, изъяв служебное удостоверение. А проработала я там почти 7 лет».

Цена репутации Счётной палаты
Счётная палата — одно из самых тяжеловесных ведомств страны. Грозной силой она стала в 2000 году, когда её руководителем стал Сергей Степашин. Многие тогда были склонны расценивать это назначение как компенсацию, полученную бывшим премьером за несбывшиеся надежды о президентском кресле.

Согласитесь, ещё недавно реальный кандидат на пост лидера страны во главе Счётной палаты — это говорит о многом. Получив новый пост, Степашин незамедлительно принялся за формирование своей команды. Сначала на должность руководителя аппарата СП был назначен Геннадий Батанов, кадровый военный, генерал, работавший заместителем Степашина ещё в бытность того министром юстиции. Затем, когда Геннадий Николаевич пошёл на повышение (закончившееся, как известно, назначением на пост руководителя Пенсионного фонда РФ), в штате аппарата появился ещё один известный персонаж, Сергей Шахрай — бывший вице-премьер в правительствах Ельцина — Гайдара и Черномырдина, которого не без оснований считают одним из авторов ельцинской Конституции.

Степашин явно окружал себя тяжеловесами, тем самым повышая статус СП.

Происходили кадровые изменения и на нижних этажах ведомства. Однако масштабный характер они приобрели в начале 2005 года. В результате реорганизации на руководящие должности пришли новые люди, а старые работники либо понижались в должности, либо вовсе оказывались на улице.

Некоторые из них осмелились оспаривать действия бывшего руководства в суде.

Побеседовав с ними, мы выяснили, что профессиональных бухгалтеров, экономистов, юристов попросту увольняли, а на их место приходили в большинстве своём выходцы из спецслужб или отставные военные. Причём, как правило, это были люди в чине не ниже полковника.

Вот как описал это, выступая в суде, уволенный инспектор Владимир Андрианов: «Например, в инспекциях по контролю за приватизацией и управлением государственной собственностью после реорганизации из 12 руководящих работников 11 были уволены либо понижены в должности. Но новые служащие, вопреки официальным квалификационным требованиям, не имели необходимого базового образования. Это, между прочим, ни много ни мало нарушение Указа Президента РФ от 30 января 1996 года № 123 «О квалификационных требованиях по государственным должностям федеральной государственной службы». Эти положения устанавливают достаточно жёсткие стандарты профессиональной подготовки, стажа государственной службы, стажа работы по специальности и т.п. Кроме бывших военных в кабинетах Счётной палаты окопались историки, инженеры-технологи, философы, химики, врачи по социальной гигиене и т.п. После набора новых специалистов аудитор Беляков вынужден был практически всех новобранцев направить на профессиональную переподготовку. Доходило до комичного. Например, Корягин 1943 года рождения (63 года) был направлен на обучение основам работы на персональном компьютере (первый уровень обучения для начинающих пользователей)».

Некоторые из уволенных утверждают, что новая штатная политика проводится по принципу личных симпатий. К примеру, на должность замначальника одной из инспекций по контролю расходов федерального бюджета на обеспечение национальной обороны пришёл Виктор Басков, отец знаменитого певца. Прекрасный человек. Два высших образования, но... военных. А Счётная палата — ведомство со своей спецификой. Здесь без юридических и финансовых навыков никак не обойтись.

Теперь, после скандала вокруг Счётной палаты, когда в разговоре с профессионалами поднимается эта тема, они лишь пожимают плечами. Ну при чём здесь взятка, всё это укладывается в русло новой кадровой политики. Посмотрите сами, его отдел разгромлен, кроме него самого уволены его подчинённые: начальник инспекции Владимир Федоткин, его заместитель Елена Лебедева и главный инспектор Владимир Филиппов. А это ведь высококвалифицированные и опытные профессионалы.

Зачем это делается? А как вы думаете, чем легче манипулировать — результатами, собранными людьми, которые готовились к подобной деятельности полжизни и на этом собаку съели, или результатами, собранными такими кадрами, которых на их место занесла прихоть судьбы пару лет назад? Кажется, руководство Счётной палаты для себя ответ нашло.

Версия
http://flb.ru/info/38063.html
Алексей Сидоров
15.08.2006