20 лет назад погибла подлодка «К-219»

Глубина невыученных уроков, или как мы шли к гибели "Курска"

7 октября 1986 года ТАСС сообщил, что 6 октября в 11 часов 03 минуты в шестистах милях на северо-восток от Бермудских островов затонул ракетный подводный крейсер стратегического назначения «К-219» проекта 667-АУ. У них произошла авария ракетного оружия, они боролись трое суток, погибли четыре человека.
Крейсер затонул на большой глубине. Людей с него успели снять.
Удивительно, но ракетная шахта № 6, в которой и произошла авария, была неисправна, если мне только не изменяет память, аж с 1979 года. Наш экипаж ходил на этой лодке в дальний поход, и я очень хорошо помню тот шланг, с помощью которого забортная вода, поступающая в шахту из-за неисправности арматуры, сливалась в цистерну с грязной водой четвертого отсека.
Тогда с нами в поход отправился представитель вышестоящего штаба, который в случае чего и должен был все предотвратить. Это у нас годами так: есть неисправность, грозящая гибелью людям, — на борт сажается представитель штаба, и лодка идет в море.
Повторюсь — это просто удивительно.
Так и ходили на «К-219» в море целых семь лет, пока в конце концов не грянуло. Это очень похоже на аварию с «К-429»: экипаж отозвали из отпуска, он в спешном порядке сел на борт, пополнив свои ряды прикомандированными со всего света, и ушел навстречу собственной гибели.
А почему была устроена спешка, вы спросите? А потому что надо было срочно заменить другую лодку, снятую с боевой службы из-за неисправности (заметьте) ракетного оружия. То есть одну лодку с неисправным ракетным оружием заменили другой лодкой с неисправным ракетным оружием.
И все это сделали наши штабы.
У нас столько штабов, что только диву даешься. И все они, как говорится, были в курсе тех потрясающих обстоятельств, в которых на «К-219» народ ходил в море более семи лет кряду!
На «К-219» погибли: командир ракетной боевой части, он же командир четвертого отсека Александр Петрачков, матрос-ракетчик Николай Смаглюк, турбинист матрос Игорь Харченко и спецтрюмный реакторного отсека матрос Сергей Преминин.
Первые трое погибли в четвертом отсеке при поступлении в него компонентов ракетного топлива. Последний — когда вручную глушил реактор. Он посмертно стал Героем России.
Вы спросите: а почему вручную и так героически надо глушить реактор, и нельзя ли все это сделать не героически — например дистанционно? На это мы вам ответим только, что люди здесь ни при чем. Все вопросы — к конструкции и к конструкторам, то есть мы вас адресуем к тому народу, который отвечает за конструкцию ядерного реактора и за его поведение в самых разных ситуациях.
А положение в этом вопросе такое, что матрос Сергей Преминин непременно должен был стать Героем России посмертно. Через 11 лет, в 1997 году, ему присвоят это высокое звание.
По приказанию главного командного пункта (ГКП) он после остановки реактора, что называется, «опустил поглотители на нижние концевики», то есть заглушил реактор вручную. После этого он уже не смог отдраить переборочную дверь из-за возникшего перепада давления.
Но ведь переборочную дверь можно было оставить открытой. Можно было, но этого не случилось. И помочь ему никто не смог: в нарушение правил страховки его отправили на это дело в одиночку — вот такие невеселые дела.
А командира ракетной боевой части (БЧ-2) Александра Петрачкова я знал. Флагманские дивизии говорили мне, что он станет командиром БЧ-2 только через их труп. Бедняга никак не мог сдать на допуск к управлению боевой части. Не получалось у него. Его даже послали в Северодвинск, чтобы, значит, с глаз долой. И попал он в наш экипаж, который к тому времени уже пришел туда на вечное захоронение.
Знаете, есть на флоте люди, которые из года в год теряют уверенность в себе. И флагманские их не любят, и все это тоже — из года в год. Таких обычно списывают куда-то. Так Александр и попал к нам. «Я хочу быть командиром БЧ-2, а меня — в Северодвинск!» — говорил он мне.
А потом я вдруг узнаю, что его откомандировывают назад, в дивизию, в Гаджиево, и что он срочно идет в автономку командиром БЧ-2. На «К-219».
А потом было то, что было, — она утонула, а он погиб.
Они раздавили ракету в шахте № 6. Между прочим, на контрольном выходе «К-219» было установлено (уж не знаю в который раз), что в шахту № 6 поступает забортная вода. И что же? Флагманский специалист, по свидетельству очевидцев, приказал старшине команды снять сигнал «Вода в шахте № 6» — и его сняли, а потом с тем и ушли на боевую службу — здорово, не правда ли?
А 3 октября вдали от родных берегов помощник командира застает почти всю БЧ-2 в четвертом отсеке за тем, что они тянут нештатный шланг от шахты № 6 в трюм, чтобы, значит, воду с шахты сливать. Помощник приказал им прекратить это дело и бросился на ГКП, где его и нагнал взрыв.
Вода заполнила шахту, и давлением воды ракету раздавило.
Топливо (назовем его гептил) и окислитель (назовем его азотная кислота), соединившись, родили взрыв. Через разрушенную арматуру и окислитель, и горючее стали поступать в отсек. Говорят, резиновые маски противогазов просто растворялись на лицах. А горючее-то такое токсичное — мама не горюй, — оно в десять раз вреднее, чем концентрированная азотная кислота, — как вам это понравится?
Продули балласт, и лодка всплыла в надводное положение, и вот потом уже, находясь в надводном положении, она медленно и монотонно заполнялась водой через незакрытую арматуру системы орошения ракетных шахт.
6 октября в 11 часов 03 минуты «К-219» ушла под воду вместе с матросом Сергеем Премининым, заточенным в реакторном отсеке. Говорят, что те, кто слышал его последние слова в «Каштан», по гроб жизни это не забудут.
Государственная комиссия, назначенная для выяснения причин и наказания виновных, установила, что виновными в этом деле являются… плавсостав корабля и командир Игорь Британов, прежде всего. Что и требовалось доказать. То есть не штабы — с благословения которых экипаж, укомплектованный на 35 процентов пришлыми людьми, в нарушение всех руководящих документов по боевой подготовке был отправлен в море на неисправной технике выполнять боевые задачи, — виновны в происшедшем, а сами люди, только недавно прибывшие с боевой службы и выпихнутые штабами снова в море.
И только министр обороны маршал Язов приказал судебное разбирательство не начинать.
Вот и вся история.
И что мне особенно в ней нравится, так это то, что потом, через какое-то время, многие начальники, причастные к этой истории, начинают вдруг вспоминать подробности. Например, они как-то мягко, не настаивая ни на чем, начинают говорить, что, видимо, «К-219» в тот трагический для себя день повстречалась в океанских глубинах, в которых годами можно ходить и никого не встретить, с… американской подводной лодкой и та ее легонько толкнула, но так, знаете ли, аккуратно, что задела только крышку шахты № 6, оставив безо всякого внимания крышки других рядом расположенных шахт с номерами 3, 4, 5, 7 и даже 8. То есть нас ударили по раненой руке. Неудивительно, что после этого все и случилось. То бишь сами-то мы молодцы, вот только они — подлецы.
Увы! Эти фантазии, а лучше сказать, эти видения, будут посещать наше начальство еще не раз. Следующим на очереди был «Комсомолец», а потом «Курск».

Новая газета
http://flb.ru/info/38814.html
Александр ПОКРОВСКИЙ, писатель — для «Новой»
25.10.2006