«Мемориал» раскола

Недавно международное общество «Мемориал» представило миру электронный альбом «Жертвы политического террора в СССР», где на двух компакт-дисках содержится более 1 млн 340 тыс. имен репрессированных. На сбор этих фамилий ушло 10 лет. «По самым скромным подсчетам, их должно быть в 10 раз больше. Так что работы у нас еще лет на 100», — утверждает Арсений Рогинский, председатель правления международного общества «Мемориал». Однако «Мемориал» — это конфедерация многочисленных организаций, взгляды которых на цели и методы работы общества далеко не всегда совпадают.



СПРАВКА

Российское историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал» было основано в 1988 г. В него входит 65 региональных организаций. Все они одновременно являются членами международного общества «Мемориал», которое объединяет 86 национальных и региональных организаций из России, Украины, Латвии, Казахстана, Польши и Германии. Среди них одна из самых больших по численности и по объему выполняемых программ — «Московский Мемориал».

В «Московский Мемориал» входят четыре организации: Московское объединение лиц, пострадавших от политических репрессий (с 18.03.2004 г. переименованное в региональную общественную организацию жертв политических репрессий «Московский Мемориал»), Научно-информационный и просветительский центр (НИПЦ), Правозащитный центр (ПЦ) и гуманитарно-благотворительный центр «Сострадание».



В последнее время в «Московском Мемориале» разгорается конфликт между членами Объединения лиц, пострадавших от политических репрессий, и сотрудниками, занимающимися научной и правозащитной деятельностью. По слухам, помимо финансовых и идеологических причин, не последнюю роль в развитии противостояния сыграли московские и федеральные власти, недовольные деятельностью правозащитников «Мемориала» по защите прав иногородних в Москве, а также их выступлениями против войны в Чечне. Скандальные разногласия могут закончиться тем, что «Мемориал» попросту прекратит свое существование.

18 марта в здании мэрии на Новом Арбате проходила шестая отчетно-выборная конференция Объединения лиц, пострадавших от политических репрессий, входящего в состав «Московского Мемориала». Перед входом активисты раздавали специальный выпуск мемориальской газеты «30 октября». «Распространители» были как-то странно одеты — в теплый весенний день они напоминали покорителей Эльбруса — рассмотреть удавалось лишь кончик носа. Причиной служило то, что Валерия Дунаева, возглавляющая объединение, приняла решение не допустить на конференцию других членов правления «Мемориала» и потребовала не распространять спецвыпуск «30 октября» перед конференцией. Поэтому-то оппозиционеры, все же осмелившиеся раздавать «запрещенную» прессу, боялись последствий и тщательно прятали лица.

Газета публиковала интервью с членами правления «Московского Мемориала», из слов которых стало понятно: в «Мемориале» назрел серьезный кризис. «В будущем «Мемориале» непозволительно быть трем сопредседателям, как непозволительно быть трем президентам России», — настаивал один из авторов. «Налицо реальная угроза раскола и самоубийственной внутримемориальской войны. Резко сужаются цели и задачи Московского мемориала — он превращается в организацию, призванную обслуживать исключительно интересы реабилитированных жертв политических репрессий», — протестовал другой. С обсуждения «раскольнической» газеты началась и сама конференция. Председатель Дунаева обратилась к делегатам: «Мы вчера решили вам перед началом конференции газету не давать, чтобы не было отвлекающих моментов для работы конференции. Поэтому тех, кому в нарушение решения совета (Объединения репрессированных. — Д. В.) при входе раздали газету, я попрошу свернуть ее, не шелестеть и не мешать работе».

Без «отвлекающих моментов» конференция прошла удачно. Валерия Дунаева была переизбрана председателем организации, само объединение сменило название на региональную общественную организацию жертв политических репрессий «Московский Мемориал». Чтобы не затягивать обсуждение этой «небольшой поправочки», собравшимся она была преподнесена как «изменение титульного листа устава организации». Большинством голосов титульный лист был успешно изменен. Трое высказавшихся против смущенно потупились.

Вообще же большинство решений принималось единогласно. Отдельные несогласные, пытавшиеся что-то обсудить перед голосованием, подвергались публичному осмеянию и остракизму. Им напоминали про регламент и помощь, полученную некогда от объединения. Если этого оказывалось недостаточно — лишали микрофона, шикали и захлопывали. Неудивительно, что возмутителей спокойствия за три с половиной часа работы конференции обнаружилось всего двое. Заместитель председателя совета объединения Марлен Кораллов сказал собравшимся: «Все ваши записки сводились только к материальным благам. Память вас не интересует!» — после чего под возмущенный свист покинул трибуну. Разгневанные делегаты, многие из которых действительно уделяли значительное внимание вопросу поставок новой партии «гуманитарных» кофточек из Германии, некоторое время не могли прийти в себя. Председатель Дунаева не растерялась и разрядила ситуацию: «Я сейчас вас всех успокою. Марлен Михайлович действительно очень заслуженный человек, он, может быть, далек от бытовых услуг… но я прекрасно знаю, когда приходит гуманитарная помощь, Марлен Михайлович не отказывается никогда ни от чего». Та же участь постигла и Альберта Лурье, настойчиво пытавшегося выяснить, почему его обязывают голосовать открыто, а также «какие мотивы были у совета демонстративно отказать самым видным членам «Московского Мемориала» в присутствии в качестве гостей на нашем собрании?». Валерия Дунаева укорила неблагодарного: «Господин Лурье! Вы приходили ко мне и просили: «Напиши мне заявление на квартиру». Я сидела и сочиняла».

Главным итогом конференции стал вызов, брошенный руководителям международного и московского «Мемориала» со стороны Валерии Дунаевой, которая публично отказала им в «аккредитации» и без их ведома переписала название своей организации, фактически присвоив ей бренд «Московский Мемориал».



Валерия Дунаева, председатель региональной общественной организации жертв политических репрессий «Московский Мемориал»:

— Правозащитный центр сыграл огромную роль в защите прав жертв политрепрессий в эпоху становления «Мемориала», но в 1993-м он вышел на международную арену — а это гранты, популярность, политическое признание и т.д. Объединение репрессированных с этого ничего не имеет. Мы вынуждены сами решать все свои проблемы.

В то же время ПЦ все время просит нас участвовать в своих митингах — то в защиту Ходорковского, то против войны в Чечне и притеснений приезжих.

— Говорят, что между вами возникли и споры по поводу недвижимости?

— История такова: в 90-м году дом был отдан жертвам политрепрессий. А потом здесь разместился и «Международный Мемориал». Впоследствии за нашей спиной был составлен договор, согласно которому дом всего лишь сдан в аренду «Московскому Мемориалу», который должен выкупить его за 120 тысяч до 2010 года. В противном случае дом переходит во владение «Международного Мемориала». Я — председатель «Московского Мемориала» и огромного общества пострадавших от репрессий, но я ничего не знала про этот договор! В «Московском Мемориале» три сопредседателя (я, Касаткина и Рогинский). Письмо в правительство Москвы от имени 16 тысяч репрессированных подписывал Рогинский, сделку совершала Касаткина, а меня обошли. В итоге нам предложено выкупить у «Международного Мемориала» наш собственный дом! А где нам взять такие деньги?

— В чем вы видите причины кризиса?

— У нас, как и во всей стране, все начиналось очень многообещающе, а потом мы разделились на богатую молодежь и бедных стариков. И дело не в том, что молодые сотрудники богаче нас, а в их духовной ущербности. Использование нас в качестве отработанного материала не только некрасиво — оно аморально. НИПЦ содержит архив, который мы ему сдали, и музей, экспонатами в котором служат вещи наших родителей. У нас в обществе есть юристы, библиотекари, музейные работники, не понаслышке знакомые с правозащитной тематикой. Почему-то берут чуждую нам молодежь. В результате мы потеряли связь, которая была, когда у нас была единая цель — защита памяти и невозможность повторения репрессий.

— Возможен ли раскол «Мемориала»?

— Я не за то, чтобы выносить сор из избы, и очень надеюсь, что нам удастся договориться в стенах «Мемориала». Пока я призываю не к осаде и обороне, а к поиску путей разрешения конфликта. Но чувствуется некоторая угроза даже для меня лично, так как на моем месте многие предпочли бы видеть покладистого серенького мужичка, я же по натуре лидер — это не всех устраивает. У нас — как в большой семье: вдруг оказывается, что зять или сноха не нравятся невестке. Если разум не возобладает, тогда семьи разъезжаются — до смертоубийства доводить нельзя. И пусть тогда каждый выживает по-своему, но горячим головам не стоит забывать, что в этом случае могут прекратиться и гранты, и доступ в архивы.



Олег Орлов, председатель совета правозащитного центра «Мемориал»:

— Ну, если быть точными, то отношения обострились только внутри московского отделения общества «Мемориал». В основе организации работы «Мемориала» всегда лежал принцип равной важности трех направлений работы — историко-просветительского, правозащитного и помощи жертвам политических репрессий. Каждая из организаций, входящих в «Московский Мемориал», разрабатывает какое-то из этих направлений работы. И главных наших успехов мы добивались, когда действовали сообща. Однако сейчас у меня от наших московских внутримемориальских взаимоотношений складывается впечатление какой-то коммунальной кухни. Такая удушливая атмосфера, безусловно, мешает работать.

— В чем причина конфликта?

— Дело в том, что руководство Объединения лиц, пострадавших от политических репрессий, предъявляет множество претензий всем остальным московским организациям, а заодно и российскому, и «Международному Мемориалу».

«А почему это ПЦ занимается Чечней? Защищаете террористов?» — подчас можно услышать из уст некоторых мемориальцев. Однако когда мы создавали общество «Мемориал», то одним из главных побудительных мотивов к этому было стремление сделать так, чтобы террористические методы управления государством и обществом навсегда ушли в прошлое. Поэтому-то заниматься событиями в Чечне — прямой долг «Мемориала». В «Мемориале» в конце девяностых годов остро стоял вопрос о преемственности поколений — не было молодежи, готовой принять у ветеранов эстафету мемориальской работы. И вот теперь, когда они к нам потянулись, вдруг и ПЦ, и НИПЦ стали упрекать: «А почему, собственно говоря, у вас так много молодежи?». НИПЦ только что завершил большую этапную работу и выпустил альбом из двух компакт-дисков, содержащий уникальную информацию о жертвах сталинских репрессий. Казалось бы, можно только радоваться. Но нет, руководитель Объединения жертв политических репрессий обрушивается с критикой на коллег-мемориальцев — зачем, мол, они выпускают какие-то компакт-диски, когда у большинства членов объединения отсутствуют компьютеры, «куда их можно вставить». Очевидно, что истинная причина конфликта лежит в разном понимании самих основ нашего движения. С точки зрения одних, «Мемориал» работает на будущее, для того, чтобы память о нашем страшном прошлом не угасла, чтобы мы жили в стране, где политических репрессий больше никогда не будет. Для сторонников этой точки зрения помощь жертвам репрессий является одним из трех равных направлений деятельности «Мемориала». Для других эта деятельность и есть единственная основа «Мемориала», а все остальные направления работы играют подчиненную роль. Обосновывается это тем, что в объединении 16 тысяч человек, а мемориальских правозащитников и историков лишь несколько сотен.

— Вы говорите, что ПЦ грозят чуть ли не выгнать из мемориальского дома. Но председатель Объединения жертв политических репрессий утверждает, что, наоборот, такая угроза исходит от «Международного Мемориала».

— Международное общество «Мемориал» нашло возможность предоставить «Московскому Мемориалу» в долг на 10 лет без процентов необходимую сумму для выкупа у Москомимущества мемориальского дома. Кто бы нам еще предоставил на таких условиях деньги для этой покупки?! Теперь дом находится в собственности «Московского Мемориала». Естественно, долг нам нужно возвращать. В обеспечение этого долга часть площадей нашего дома, где располагаются ПЦ и НИПЦ (но не Объединение лиц, пострадавших от политических репрессий), была заложена. Это стандартная юридическая процедура. Без этого «Международный Мемориал» не смог бы предоставить заем. Единственное ограничение состоит в том, что в течение 10 лет купленное помещение можно использовать только для размещения мемориальских структур, а не для сдачи внаем коммерческим организациям. Может быть, поэтому эту абсолютно выгодную для «Московского Мемориала» сделку и критикуют наши оппоненты?

Правление «Международного Мемориала» неоднократно выражало готовность значительно продлить сроки возврата долга или взять в счет погашения долга небольшую часть площади. Несмотря на это, раздувается конфликт, который может привести лишь к одному — нанести ущерб «Московскому Мемориалу».

Политический журнал
http://flb.ru/info/27034.html
Дмитрий ВЕЛИКОВСКИЙ
06.04.2004